Подполье в Вильно
Вторая мировая война разделила братьев Милошей. Младший, Анджей, остался в родных краях, в Литве, а Чеслав вернулся в оккупированную немцами Варшаву, с которой был связан с конца 30-х годов ХХ века.
Анджей Милош (после войны журналист, литератор, переводчик, режиссер документальных фильмов), энергичный и спортивный — летал на планере, прыгал с парашютом — во время войны вступил в подполье в Вильно, где тогда жил. Он организовывал побеги польских офицеров из литовских лагерей для интернированных через Швецию во Францию, а также первые каналы подпольной связи в Виленском крае. Был членом Армии Крайовой.
«Он считался одним из самых смелых людей в нашем подполье», — вспоминал публицист Стефан Братковский. В арендованном доме с садом на улице Поповской, 14 он организовал перевалочный пункт для евреев. Из гетто, образованного немцами в Вильно летом 1941 года, они бежали в Пущу Рудницкую, где присоединялись к партизанским отрядам либо к так называемым семейным лагерям. Лесные лагеря, в которых проживало от нескольких еврейских семей до нескольких сот человек.
Подпольная литературная жизнь
Чеслав Милош (поэт, прозаик, переводчик, дипломат, лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года, кавалер Ордена Белого орла), старше брата на шесть лет, отправился на фронт как сотрудник Польского радио для обслуживания военной радиостанции. До Варшавы — через Румынию и Вильно — он добрался летом 1940 года.
Вместе со своей будущей женой Яниной Длуской-Ценкальской и ее родителями он поселился в доме 131 на аллее Независимости. Милош участвовал в подпольной литературной жизни. Сборник «Стихи», изданный под псевдонимом «Ян Сыруть», стал первой подпольной поэтической публикацией оккупированной Варшавы. Милош подготовил стихотворную антологию «Независимая песня» (1942). Кроме того, он переводил иностранную литературу, в том числе книгу Жака Маритена о проигранной Францией войне против Третьего рейха À travers le désastre («Дорогами поражения») в 1940 году, а также произведения Шекспира для тайного Театрального совета.
Сотрудничество с Владиславом Рыньцей
Братья Анджей и Чеслав поддержали еврейскую семью Троссов. В 1943 году Анджей помог паре выбраться из Виленского гетто, а Чеслав нашел для них укрытие в Варшаве, обеспечил им фальшивые документы и поддерживал материально. В осуществлении плана братьям помог Владислав Рыньца, товарищ Чеслава по юридическому факультету в Вильно.
Рыньца руководил транспортной фирмой, проводившей официальные торговые операции между Вильно, Минском и Варшавой. Анджей Франашек, автор биографии Чеслава Милоша, писал:
Благодаря взяткам немецким властям и сотрудничеству с партизанами различных группировок, фирма торговала валютой, провозила оружие и секретные документы, а также помогала евреям, бежавшим из виленского гетто.
Как сообщает Институт «Яд ва-Шем», помощь, которую оказывали евреям Чеслав Милош и его брат, была непосредственно связана с деятельностью Чеслава и Владислава Рыньцы в социалистической организации «Свобода», функционировавшей в Вильно, а затем в Варшаве, и объединявшей членов Польской социалистической партии.
В Варшаве Рыньца инвестировал часть колоссальной прибыли в книги. В качестве его посредника Милош заключил договоры, в частности, с Тадеушем Брезой, Яном Бжехвой, Ярославом Ивашкевичем, Яном Добрачинским, Зофьей Налковской.
Восстание в Варшавском гетто
«Мы не смотрели в глаза друг другу», — констатировал поэт после войны, возвращаясь в воспоминаниях к весенней ночи 1943 года, когда в Варшавском гетто шли повстанческие бои.
Стоя на балконе, мы слышали крик из гетто. От этого крика в жилах застывала кровь. Это был крик тысяч людей, которых убивали. Он несся сквозь безмолвное пространство города посреди красного зарева пожаров, под равнодушными звездами, в ту кроткую тишину садов, в которой растения усердно выделяли кислород, воздух благоухал, а человек чувствовал, что жить хорошо. Было что-то особенно жестокое в этом спокойствии ночи, красота которой и людское злодеяние ударяли в сердце одновременно.
Стихи о Катастрофе
Тогда он прятал у себя бежавших из закрытой части города Фелицию Волкоминьскую, ее дочь и золовку, которые прямо накануне восстания постучались к нему в дверь. Несколько дней спустя — в пасхальное воскресенье — Чеслав Милош ехал трамваем на Беляны. Вагон остановился на площади Красиньских. Поэт увидел карусель и катавшихся на ней людей. Так появились строки стихотворения Campo di Fiori, которые интерпретируются как голос протеста против Катастрофы в Варшавском гетто. Годы спустя Милош назвал Campo di Fiori аморальным стихотворением — написанным об умирании с позиции наблюдателя:
А ветер с домов горящих
Сносил голубками хлопья,
И едущие на карусели
Ловили их на лету.
Трепал он девушкам юбки,
Тот ветер с домов горящих,
Смеялись веселые толпы
В варшавский праздничный день. перевод Натальи Горбаневской
В стихотворении «Бедный христианин смотрит на гетто» Милош пытался вникнуть в суть соучастия:
Что скажу ему – я, Жид Нового Благовещения,
Две тысячи лет надеющийся на возвращенье Христа?
Мой изувеченный труп откроется его взору,
Дав повод числить меня среди прислужников смерти:
Необрезанных. перевод Сергея Морейно
В этом стихотворении говорю «я», тот, который уже умер, который разложился. Над которым тяготеет вина. И который боится обвинения.
В 1987 году мысль поэта подхватил Ян Блонский в эссе «Бедные поляки смотрят на гетто», считающемся переломным в литературе на тему польско-еврейских отношений во время Второй мировой войны. Блонский поднял вопрос о доле ответственности поляков за осуществленную на польской земле Катастрофу, вызвав «дискуссию, которая стала началом неоконченной доныне дороги памяти», как писал Франашек.
Награждение Милошей
Супруги Тросс, которым помогали Анджей и Чеслав Милоши, погибли во время Варшавского восстания в 1944 году. Выжившая Фелиция Волкоминьская в 1957 году эмигрировала в Израиль.
25 июля 1987 года, по предложению Волкоминьской, Институт «Яд ва-Шем» в Иерусалиме удостоил звания Праведников народов мира братьев Анджея и Чеслава Милошей.
Редакция выражает благодарность музею POLIN за возможность публикации
Перевод Сергея Лукина
