Цитаты, которые помогут сойти за своего в Польше. Часть 1

Close

Цитаты, которые помогут сойти за своего в Польше. Часть 2

Цитаты, которые помогут сойти за своего в Польше. Часть 3

В каждой стране есть выражения, которые знает любой. Потому что читал в школе, потому что так говорили родители, потому что слышал в сериалах, которые смотрела бабушка, потому что журналисты используют их в качестве заголовков. В польском языке таких афоризмов много. И хотя зачастую мы уже не помним, чьему перу они принадлежат, а то и вовсе понятия не имеем, что у них есть автор, многие из них пришли в нашу жизнь из литературы. Мы выбрали те, которые с уверенностью можно назвать самыми популярными.

Начнем с фразы, которой в Польше часто выражают национальную гордость. «A niechaj narodowie wżdy postronni znają, iż Polacy nie gęsi, iż swój język mają» («Пусть всем другим народам будет известно, что у поляков не гусиный, а свой язык есть»[1].). Это цитата из произведения Миколая Рея «К тому, что читал» (1562). Тем самым поэт призывал отказаться от латыни, остававшейся основным языком письменности — большинство книг было доступно только на ней, — и перейти на польский: раз уж мы пользуемся этим языком в устной речи, то можем это делать и в письменной. Сейчас поляки, например, используют это выражение, когда кто-то злоупотребляет иностранными словами, будто забыл родной язык. Часто можно услышать сокращенную версию, при которой смысл немного искажается и получается «поляки не гуси». Отсюда и ироничный вариант высокопарных строк: «Поляки не гуси, но гоготать умеют».

Не менее известны и другие слова Рея: «Mądry Polak po szkodzie» («Поляк умнеет после горя»[2]) — аналог русского «Задним умом крепок» или «Гром не грянет, мужик не перекрестится»). Это, правда, не дословная цитата, а афоризм, возникший в XVI веке на основе текста поэта. Здесь смысл более прозрачный: чтобы поумнеть, нам нужно обжечься. Эта поговорка уже неотделима от «ответа», который написал другой автор XVI века, Ян Кохановский. В песне «Опустошенье на Подолье» (1586) он сказал:«Cieszy mię ten rym: "Polak mądr po szkodzie" / Lecz jesli prawda i z tego nas zbodzie, / Nową przypowieść Polak sobie kupi, / Że i przed szkodą i po szkodzie głupi» («Есть стих: поляк умнеет после горя, / Но коли не опомнимся мы вскоре, / Так и другую поговорку сложим, / Что до и после глупы быть мы можем».). Это высказывание очень точно (как и наша история) показывает, что мы совершенно не учимся на ошибках, а продолжаем снова и снова испытывать судьбу. И хотя слова Рея справедливы, все указывает на то, что замечание Кохановского более метко.

И, раз уж речь зашла о Кохановском, вспомним еще несколько его известных афоризмов. «Szlachetne zdrowie, nikt się nie dowie jako smakujesz aż się zepsujesz» («Здоровье знатно, / Сколь ты приятно, / Тогда оценишь, / Когда изменишь / Ты нам однажды») — эти строки из фрашки «К здоровью» (1584) — типичная реакция на сообщение о том, что кто-то заболел. Обычно мы используем только первые слова «здоровье знатно», потому что продолжение знает каждый. Обычно это сопровождается задумчивым и дружным: «Ох, да, ох, да».

Другая известная цитата Кохановского из «Свентоянской песни о Собутке» (1560-1570-е) вдохновлена жизнью в деревне Чарноляс, где сейчас находится его музей: «Wsi spokojna, wsi wesoła» («Сельской жизни тишь, веселость»). Эта фраза описывает деревенскую идиллию — и, хотя сами сельские жители могли бы, возможно, с ней поспорить, она до сих пор часто используется, чтобы передать восхищение отдыхом вдали от города.

Нельзя не вспомнить о польском национальном пророке — Адаме Мицкевиче, который также обогатил язык множеством афоризмов. А поскольку он был поэтом-романтиком, то большинство из них — о любви. «Czy to jest przyjaźń? Czy to jest kochanie?» («Звать это дружбой? Или звать любовью?»[3]) — вопрос, которым хоть раз в жизни задается, наверное, каждый. Фраза звучит в стихотворении «Неуверенность» из цикла «Одесские сонеты» (1825–1826), а огромную популярность она получила уже в 1970-е благодаря песне на музыку Яна Канты Павлюскевича, которую исполнял Марек Грехута.

Другая необычайно известная цитата Мицкевича — из «Пана Тадеуша» (1834): «Serce nie jest sługa, nie zna, co to pany / I nie da się przemocą okuwać w kajdany» («Ведь сердце не слуга, не склонно к подчиненью, / Не может полюбить оно по принужденью!»[4]). Мы используем его (обычно в сокращенной версии: «сердце не слуга») в значении «сердцу не прикажешь».

Из «Пана Тадеуша» можно привести и другие цитаты, но мы вспомним еще только одну: «Poloneza czas zacząć» («Но полонез гремит», дословно: «Время начать полонез»). Конечно, сегодня мало кто танцует полонез — поляки произносят эти слова, имея в виду: вперед, поехали.

По меньшей мере две фразы вошли в нашу речь из «Оды к молодости» (1820). «Sięgaj, gdzie wzrok nie sięga» («Досягни, куда глаз не глянет»[5]) — это призыв переступить через собственные границы, проявить смелость, попытаться добиться того, что кажется недостижимым. Действуй! — как бы говорит автор, и именно в таком значении мы употребляем эти слова. Иногда, впрочем это можно сказать и шутливо-буквально: например, чтобы человек, который убирается в квартире, заглянул в самые дальние уголки.

А «Sam sobie sterem, żeglarzem, okrętem» («Он служит рулем себе и флагштоком»; дословно — «Сам себе штурвал, парус, корабль») — это о самостоятельности. Так может сказать о том, кто сам себе хозяин, или о том, кто одинок и сам за себя отвечает.

Главным соперником Мицкевича среди поэтов романтизма был Юлиуш Словацкий. Споры о том, кто из них более значим, ведутся до сих пор, но мы вспомним только одну цитату из Словацкого:«Pawiem narodów byłaś i papugą» («Но, Польша, для любителей безделиц / Ты — редкий попугай или павлин»[6]). Эти слова — о том, что Польша когда-то была живописной, красивой и влиятельной. Они написаны в те времена, когда страна находилась под чужой властью. Сегодня мы употребляем это выражение скорее с иронией — мол, когда-то Польша была прекрасна, а сегодня нам уже нечем гордиться.

Не одну крылатую фразу оставил и нобелевский лауреат Генрик Сенкевич, известный прежде всего как автор романа «Камо грядеши» и трилогии о Польше XVII века. Например, многие ситуации можно прокомментировать словами: «Boże, Ty to widzisz i nie grzmisz?» («Господи, и ты на это взираешь и не гневаешься?»[7]) — восклицанием из романа «Огнем и мечом» (1884) первой части трилогии. Так мы реагируем, когда что-то происходит абсолютно не так, как должно. Когда что-то нам сильно не нравится или мы не можем поверить в то, что кто-то повел себя не так, как следовало бы. Когда нам хочется воздеть руки к небесам, требуя справедливости.

Еще одну фразу из Сенкевича мы используем в очень конкретной ситуации — выражая любовь или показывая другим, что этот человек — наш избранник, чтобы соперник или соперница не строили иллюзий. «Mój ci jest» («Он мой!»[8]) говорим мы тогда, цитируя «Крестоносцев» (1900). В романе героиня этими словами спасает жизнь Збышеку, приговоренному к смерти. Она по средневековому обычаю накрывает его голову платком и произносит: «Он мой!», тем самым возвращая ему свободу.

«Он мой!». Источник: Театральный институт им. Збигнева Рашевского

Ну и, конечно, все в Польше с младых ногтей знают правило, которое сформулировал африканский мальчик Кали из романа Сенкевича «В дебрях Африки» (1911; оригинальное название — «W pustyni i w puszczy»): «Jeśli ktoś Kalemu zabrać krowy, to jest zły uczynek. Dobry, to jak Kali zabrać komu krowy» («Если кто-то забрать коров у Кали — это плохо. Если Кали забрать у кого-то коров — это хорошо»[9]). Теперь уже никто, как правило, не цитирует ее целиком, мы ограничиваемся оборотом «prawo Kalego» («закон Кали») или «нравственность Кали». Под этим имеются в виду двойные стандарты: когда то, что в других человек осуждает, в самом себе ему не мешает.

(продолжение следует)

Перевод Ольги Чеховой

[1]Перевод О.Чеховой
[2]Здесь и ниже перевод Л. Мартынова
[3]Перевод А. Гелескула
[4]Здесь и ниже — перевод С. Мар
[5]Здесь и ниже — перевод П. Антокольского
[6]Перевод Б. Пастернака
[7]Перевод К. Старосельской
[8]Перевод Е. Егоровой
[9]Перевод О.Чеховой

Close