17 лет назад я получила травму спинного мозга и с тех пор пользуюсь инвалидной коляской. Мой муж , Виталий Пчелкин, также имеет инвалидность. У таких людей гораздо меньше шансов выжить во время войны: не все могут спуститься в укрытие, добыть себе пропитание и воду, эвакуироваться. Нам повезло, ведь у нас есть машина и хорошие соседи.
Когда 38-летняя Ульяна Пчелкина рассказывает о своем доме в Буче , то ее голос едва заметно смягчается. Она как будто проводит экскурсию по квартире: вот здесь хранятся многочисленные семейные фотографии, а здесь — коллекция духов и сумочек ручной работы. Дальше — спортивные награды и особенно ценные для нее благодарности от Вооруженных сил Украины за волонтерскую деятельность. На кухне — новая посуда, приобретенная незадолго до начала полномасштабного вторжения России на территорию Украины. Она говорит, что это был дом, продуманный до мелочей, дом, где было спокойно и хорошо. Пока 24 февраля 2022 года в Буче не начался ад.
В начале марта нам чудом удалось покинуть охваченную боями Бучу и добраться до Львова. Было очень тяжело прощаться с домом , в который мы вложили так много труда и любви, продумали каждую деталь, окружили себя любимыми вещами… Но я гоню от себя эти мысли, ведь у меня еще будут вещи, которые я полюблю, — главное, что мы выжили.
Ульяна и Виталий Пчелкины. Источник: личный архив героини«С нашего балкона велась перестрелка»
На момент полномасштабного вторжения России в Украину семья Пчелкиных находилась в Буче , у себя дома. Утром 24 февраля Ульяну разбудил звонок подруги из другого города: «Ты где? Началась война!» Спросонья Ульяна не сразу поняла, о чем идет речь. «Я дома, подожди, в смысле война?», — ответила она подруге. Но почти сразу после этого в доме задрожали окна и Ульяна с Виталием услышали первые взрывы.
Что-то попало в Гостомельский аэродром , наш дом находится в нескольких километрах от него. После этого взрыва у нас уже не прекращались бомбардировки, обстрелы и перестрелки. Я стояла на балконе, когда прямо над моей головой пролетели первые российские вертолеты.
Вместе с мужем они приняли решение оставаться дома. Прятались в ванной , потому что в подвал вела узкая и извивистая лестница, которой не могут воспользоваться люди на инвалидных колясках.
Первую ночь мы спали сидя в ванной , для человека с травмой это настоящий ад. Потом решили, что будем спать в постели: прилетит так прилетит. Спали одетые. Просыпались рано, и днем я спала в ванной, положив подушку на умывальник.
Буквально сразу после 24 февраля Пчелкины начали создавать координационный центр. Это помогало отвлечь внимание от тяжелой реальности.
Нам писали зарубежные коллеги , желающие помочь. Мы начали организовывать и координировать гуманитарную помощь, но это продлилось всего несколько дней, пока у нас еще было электричество и интернет. Пока мы были под оккупацией, наши коллеги полностью взяли это на себя.
Уже через несколько дней после начала полномасштабного вторжения дома Пчелкиных обстреляли.
Наш дом находится прямо возле Варшавской трассы. 27 февраля по нему стреляли из российского танка , снаряд попал в квартиру соседей с четвертого этажа, она была разрушена и горела. Мы живем на первом этаже, наш балкон не застеклен, и мы слышали, как с него велась перестрелка. Слышали, как пули попадают в стены. Слышали, как на нашем балконе кто-то стонал, что он ранен.
Ульяна и Виталий Пчелкины. Источник: личный архив героиниТак начиналась оккупация Бучи российскими военными , продолжавшаяся 33 дня.
Газ и отопление отключили еще в первые дни , температура в квартире не поднималась выше 12 градусов. Когда россияне разбомбили магазин, охранник разрешил людям забрать все необходимое, потому что в оккупированном городе уже ощущалась нехватка продуктов, воды, лекарств и средств гигиены. Пчелкиным помогли соседи.
Мы были все вместе — и это нас спасало. Мы с Виталиком не могли ни пойти набрать воды , ни получить продукты либо бензин. Мы просто погибли бы от голода, если бы не наши соседи.
«По городу валялись фрагменты человеческих тел , в машинах были расстрелянные люди»
В начале марта Ульяне и Виталию удалось покинуть охваченную боями Бучу. «Нам просто повезло» , — говорит Ульяна.
Объявили , что будет эвакуация, но россияне не пустили в город эвакуационные автобусы. Тогда кто-то из толпы, собравшейся на эвакуацию, просто крикнул: «Поехали!». Я еще колебалась, думала, может, стоит ехать вмести со всеми автобусом, а не собственной машиной, что так безопаснее. Но Виталик сказал: «Садись за руль, так мы сможем еще кого-то вывезти. Это был ключевой момент: я почувствовала, что вот моя зона ответственности, что у меня сейчас нет права бояться или проявлять слабость, я должна быть четкой и собранной, потому что отвечаю за других».
Ульяна и Виталий наскоро побросали в сумку какие-то вещи (сейчас Ульяна смеется: «Как же я собиралась с этим выживать?») , прихватили кота Лютика и вышли во двор.
Там все были растеряны , не понимали, что делать дальше. Я прислушивалась к интуиции: мне было страшно, но я не ощущала этого внутреннего «не уезжай». А раньше ощущала. До этого я оставалась, потому что думала: лучше погибну дома, где меня найдут, чем буду лежать неопознанная где-нибудь в поле. Был страх, но не было чувства безысходности. И мы решили попробовать.
Ульяна и Виталий Пчелкины. Источник: личный архив героиниВиталий вместе с другими людьми сел в микроавтобус , а Ульяна — за руль их машины. К себе взяла еще девушку с собакой и одного из соседей. Вспоминает, что в это время в городе повсюду были русские, шли бои, были слышны взрывы и автоматные очереди.
Мы как раз встали колонной на выезд со двора , и в это время какая-то тяжелая российская техника — танк или БТР, я не разбираюсь, — выстрелила в пятиэтажку напротив. Русские ехали и целились прямо в нас. Я подняла руки и так и сидела. Они в конце концов не выстрелили. Я не религиозный человек, но на этой войне начала молиться. Стало страшно за людей, которые рядом, за мужа.
Путь людей , решившихся на выезд из Бучи, пролегал через многочисленные блокпосты российских военных. Те долго обыскивали людей и автомобили — искали оружие и видеорегистраторы, просматривали фото и видео на мобильных телефонах, смотрели, нет ли патриотических татуировок или следов от оружия на руках и т.д.
На одном из блокпостов русский солдат грубо приказал мне: «Выходи!». Я ответила: «Не могу!» и указала рукой на инвалидную коляску в машине».
Ульяна подчеркивает , что их машину обыскивали не так придирчиво, как другие: «Может быть , на это повлияла инвалидность». Однако она говорит , что никогда не забудет путь, который они преодолели по родной Буче.
По городу валялись фрагменты человеческих тел , в машинах были расстрелянные люди. Очень много расстрелянных гражданских автомобилей, рядом с ними детские вещи… Это все мирные жители, просто пытавшиеся уехать в безопасное место. Многие тела собрали и похоронили в братской могиле возле церкви, но много оставалось на улицах Бучи. Нам просто повезло, что мы ехали в такой большой колонне и что остались живы. Просто повезло.
Из города они выехали , когда уже стемнело.
Отправились на Фастов. Ехали по окрестностям , по селам, через минное поле. Два дня добирались до львовской области. Первую ночь во Львове я спала в одежде , чтобы в любой момент быть готовой ко старту. Только на третий день мое тело, находившееся в постоянном напряженное, немного расслабилось.
Ульяна говорит , что сегодня в Украине нет такого места, где можно было бы почувствовать себя в полной безопасности — российская ракета может попасть в любое здание в любом городе любого региона страны.
В Буче было страшно , когда над нашими крышами летела вражеская авиация, я спрашивала себя тогда: попадет сейчас в нас или нет? Все время прислушивалась. Но самое ужасное — это тишина, когда в ожидании вся напрягаешься: откуда, когда и куда прилетит.
Недавно подруга сбросила Ульяне и Виталию фотографии их квартиры в Буче. Она уцелела , но разграбления не избежала. На фото видны следы пребывания в доме российских военных: беспорядки, опрокинутые вещи, всюду разбросаны упаковки из-под сухпайков российской армии и пустые бутылки из-под алкоголя.
Жаль , конечно же, наш дом: мы каждую плиточку подбирали, каждую деталь, сделали дом максимально доступным для нас, людей на инвалидных колясках. Но все это дело наживное. Сейчас главное — выжить и удержать психику в стабильном состоянии.
«За восемь лет войны не было разработано ни одного плана по эвакуации людей с инвалидностью»
Ульяна говорит , что в ее жизни война продолжается уже восемь лет.
С 2014 года я активно работаю с ветеранами , помогала в первых эвакуациях людей с инвалидностью с востока Украины , также активно помогала переселенцам и тем, кто оставался на территориях, охваченных войной. Это непрерывный процесс, который продолжается до сих пор.
Когда начались разговоры о возможном полномасштабном вторжении России в Украину , Ульяна писала всем, кто причастен к проблеме инвалидности.
Я спрашивала , что мы будем делать? Но никто точно не знал. Я помню начало войны на Донбассе в 2014 году: люди, у которых были проблемы со слухом, погибали, потому что не слышали сирен, ведь сирена должна иметь светосигнализацию. Лежачие погибали в своих квартирах. Помню, как негде было прятаться людям на инвалидных колясках и как в укрытия не пускали людей с психическими нарушениями. За восемь лет войны у нас не было разработано ни одного плана по эвакуации людей с инвалидностью, и поэтому сейчас все растерялись…
Ульяна отмечает , что в Украине не хватает жилья, которое было бы обустроено под нужды людей с инвалидностью.
Надо понимать , что людям с инвалидностью технически очень тяжело даже сходить в туалет или помыться. Почему мы поначалу решили оставаться дома? Потому что во время эвакуации не получиться сходить в туалет где-нибудь под мостом или в поле. Да и в квартире, где на коляске даже в туалет заехать нельзя. Поэтому свет и тепло — это еще не все. Многие мои знакомые в 2014-2015 годах вернулись на оккупированные территории, потому что там их дома были приспособлены для людей с инвалидностью, а в других регионах они не нашли такого жилья.
Ульяна рассказывает , что людей с инвалидностью нужно вывозить из мест, где ведутся боевые действия, еще в первый же день — организованно и спланированно, потому что иначе они станут заложниками ситуации.
У нас с Виталиком есть машина , поэтому был шанс уехать. Но среди людей с инвалидностью достаточно много людей, которые не могут позаботиться о себе в такой ситуации. Мама или бабушка с ребенком или взрослым с церебральным параличом не могут самостоятельно покинуть опасное место. У нас дом престарелых вытаскивали из ада волонтеры. Но во время оккупации там погибли лежачие.
Сегодня Пчелкины вместе с командой «Группы активной реабилитации» помогают людям с инвалидностью , выбравшимся с территорий, где ведутся боевые действия: помогают им выехать за границу, найти там доступное жилье, медицинские и реабилитационные центры. В Украине они также помогают людям с инвалидностью поселиться и обустроиться в новом месте, собирают и передают им необходимые лекарства, средства гигиены. Организацию поддерживают партнеры из многих европейских стран. В ближайшее время «Группа активной реабилитации» планирует подготавливать жилье, адаптированное для людей с инвалидностью, потому что потребность в нем будет только расти.
Вы можете финансово поддержать «Группу активной реабилитации» здесь.
Перевод Валерия Бутевича
