Цитаты
«Первые несколько дней я все время ждала , когда проснусь. Сейчас кошмар зайдет в свой логический тупик, я проснусь — и ничего этого нет, и я всем расскажу, какой страшный сон мне приснился. Но проснуться не получилось».
«Всю командировку я получала гигантское количество помощи от украинцев. Это было не потому , что я им как-то особенно симпатична, а потому что они надеялись через мои тексты, через мою работу донести до россиян, что происходит. Месяц идет война, а люди верят, что россияне могут как-то очнуться и прийти в себя. Это та вера, которой нет у многих россиян».
«История , что Украина наполнена националистами, для которых русские — второй сорт, неправда. Я встретила всего двух человек, которых можно условно назвать националистами. У одного из них я спросила, что это значит, и он ответил: “Я люблю украинский язык больше русского, а Украину — больше, чем Россию” — “Мы называем это патриот” — “Понял, тогда я патриот”».
«В холодильных помещениях было два детских тела: семнадцатилетняя девочка , а на ней лежала ее трехлетняя сестра. Я расскажу, каким страшным национализмом занимались эти девочки, которые погибли в процессе “денацификации” Украины. Одна разогревала еду на плите, а вторая вышла играть во двор. Видимо, для того, чтобы предотвратить то, что они делали — я не знаю, для чего еще,— был открыт артиллерийский огонь».
«Невозможно быть готовой , когда твоя страна агрессор, когда твоя страна напала. Я россиянка и я продолжаю считать себя россиянкой. Россия — это моя страна. Когда твоя страна совершает чудовищные преступления, получается, что тебе надо как-то с этим жить дальше и искать пути сопротивления этим преступлениям».
«Это чувство стыда , с которым я продолжаю жить… Не могу сказать, что оно непривычное, потому что я много писала о том, что происходит в России. Это государство безжалостно не только к украинцам, но и к своим гражданам. Людоед сначала ел тех, кто близко, он уже потом переключился на дальние страны».
«Ты сидишь под артобстрелом и знаешь , что это не какой-то там Гитлер нажал на кнопку, а это твои сограждане сейчас пытаются убить всех, кто находится на этой территории. И тебя тоже. Это странное чувство».
«Мы [россияне] все виноваты в том , что ситуация дошла до той точки, до которой она дошла. Путин не свалился к нам с Марса, он правил Россией больше двадцати лет. Мы не воспользовались тем временем, которое у нас было, для того, чтобы поменять власть в своей стране. Было очевидно, что все закончится большой кровью. Нас есть, за что не любить, и нас есть, за что ненавидеть».
«Мы не можем сместить его с поста президента России. Вот это реальная проблема. То , как к нам относятся… Думаю, нам можно поучиться у немцев, которым пришлось полностью пересобрать свою идентичность. Те немцы, которые назывались немцами в 1930 году, и те, которые назывались немцами в 1960-м, — это два разных народа. Если мы хотим сохраниться как народ, нам предстоит что-то вроде того же самого».
«Одна из ключевых базовых ценностей заключалась в том , что русский — это тот, кто защищает тех, кто слабее. Вторая базовая ценность — украинцы для нас родные. Не братский народ, а просто родные нам люди. Третья ценность — русский человек не способен на предательство. В массовом сознании все эти ценности были разрушены месяц назад».
«Я не то чтобы хочу сесть , но бегать от тюрьмы я тоже не считаю нужным. Отказываться от своей страны ради того, чтобы не сесть в тюрьму, для меня странно».
