Государственная граница формата А4

Close

Пограничье — тема, которой посвящено немало исследований социологического, философского, культурологического толка. А поскольку Польша граничит как с бывшими советскими республиками, так и с западным миром, — особенно интересно оказаться в этих «переходных пространствах», ощутить различия и сходства, поразмыслить о специфике границ и о столь разных ролях, которые они могут играть. Яркие и известные примеры — совсем не похожие друг на друга Тересполь и Цешин.

Первый — важная точка, ныне разделяющая Европейский cоюз и постсоветское пространство, но если Тересполь абсолютно провинциален, то Брест, находящийся на другом берегу Западного Буга, в Беларуси, по сей день впечатляет архитектурным ансамблем (и, конечно, знаменитой крепостью). С Цешином ситуация иная: единый до Второй мировой войны город теперь разбит на две части, польскую и чешскую. Именно Польше «достался» исторически ценный Старый город. В то же время, перейдя разделяющую их речку Ольше, нынче можно и не заметить, что оказался в другом государстве. Еще несколько минут (и метров) назад вы любовались «цешинской Венецией» с рюмкой польской вишневки в руках, и вот уже к вам обращаются по-чешски.

С похожей историей сталкиваешься, приехав в Згожелец — польскую часть немецкого города Гёрлиц, рассеченного на две неравные доли в 1945 году. На территории Польши оказались предместья, поэтому большинство строений составляют довоенные особняки и панельные дома коммунистического периода.

Набережная реки Нейсе, по которой проходит граница — самое известное место и центр городской жизни Згожельца. Здесь находятся важные достопримечательности — дом немецкого теософа Якоба Бёме, прожившего в Гёрлице много лет, Лужицкий музей (ведь город располагается как раз на территории региона Лужица, который исторически населяли лужицкие сербы), — а также многочисленные кафе и рестораны. Надо сказать, сюда очень активно ходят «из-за границы» жители Гёрлица — по-видимому, из-за большего разнообразия кухни и, конечно, доступности цен.

Ратушная площадь Гёрлица. Фото: Денис Вирен

Пешеходный мост через Нейсе был взорван нацистами 7 мая 1945 года и восстановлен лишь в 2002; прямо за ним высится монументальный костел свв. Петра и Павла. Но главное, что здесь поражает, — почти демонстративная условность государственной границы: ни камня, ни столба, ни таблички. Только знак, больше похожий на объявление, которое распечатано едва ли не на листке А4 и закатано в ламинат. И даже на нем — ни флагов, ни гербов, просто надпись: Granica państwa. Правда, на соседнем автомобильном мосту обозначение более официальное и помпезное, но тем не менее здесь невозможно не предаться наивным мечтаниям: вот бы все границы на свете выглядели так! И на них никто бы не обращал внимания, гуляя туда-сюда днем и ночью…

Знак, информирующий о государственной границе. Фото: Денис Вирен

Впервые оказавшись в Гёрлице (а в моем случае — вообще в Германии и, кстати, именно ночью), испытываешь что-то вроде когнитивного диссонанса. В одном из баров недалеко от Ратушной площади с вами прекрасно говорят по-польски, а на входе встречает афиша «Холодной войны» Павла Павликовского на немецком языке.

При этом сотрудники вокзала (великолепного и ухоженного, не в пример железнодорожным станциям Згожельца) не знают ни польского, ни английского.

Железнодорожный вокзал в Гёрлице. Фото: Денис Вирен

Поначалу трудно избавиться от ощущения, частично навязанного стереотипами, что все здесь несколько более упорядочено, вычищено. Побродив подольше, замечаешь: многие улицы пребывают в состоянии затянувшегося ремонта или просто весьма запущены, над запылившимися витринами бывших магазинов вывески многолетней давности и названия, выведенные по трафарету в далеком прошлом, а окна домов зияют пустотой.

Даже днем жизнь на улицах Гёрлица не бьет ключом, прохожие встречаются нечасто, что на фоне добротной, разнообразной архитектуры XII-XIX веков, не пострадавшей в годы войны, производит особенно сюрреалистическое впечатление. Гёрлиц, самый восточный город Германии, напоминает гигантские декорации исторического фильма, съемки которого закончились пару дней назад.

Это довольно давно обнаружили кинематографисты: сюда постоянно приезжают снимать, причем в «фильмографии города» такие знаменитые картины, как «Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино или «Отель “Гранд Будапешт”» Уэса Андерсона. Поклонникам последнего просто необходимо приехать сюда, чтобы увидеть локации вживую и, конечно, заглянуть в любимый ресторан съемочной группы, расположенный — стоит ли говорить? — на польском берегу, засыпающем значительно позже. Впрочем, на немецкой стороне, в некотором отдалении от центра, есть живущий ночной жизнью квартал, организованный по примеру берлинских — с привычными барами, дискотеками и стрит-артом, — но даже он выглядит как-то неестественно в окружении спящих или попросту пустующих массивных домов.

Пустынность Гёрлица легко объяснима. После объединения Германии начался массовый отток населения из бывшей ГДР, ведь эта часть страны значительно отставала в развитии (что, кстати, ощущается до сих пор). Зато теперь жилье в городе активно продается, и покупают его прежде всего граждане Польши. А поскольку в Германии принято писать на домофоне фамилии жильцов, можно без труда установить примерное количество поляков: во многих подъездах их больше половины.

Набережная Згожельца с видом на костел свв. Петра и Павла. Фото: Денис Вирен

С 1990 по 2007 годы, когда существовала самая настоящая граница между Польшей и воссоединившейся Германией и на мосту через Нейсе выстраивались длинные очереди из автомобилей, различия между городами наверняка были отчетливее. Сегодня возникает ощущение, что это точка не просто соприкосновения, но и взаимопроникновения двух стран, хотя вполне очевидно, что речь идет о весьма разных ментальностях.

Згожелец вошел в послевоенную историю Центральной Европы благодаря тому, что именно здесь в 1950 году был подписан договор между ПНР и ГДР о признании новых границ. В нем закреплялось среди прочего разделение Гёрлица на две части. Подобная участь постигла также Франкфурт-на-Одере (с польской стороны — Слубице), Кюстрин (Костшин-на-Одере) и Губен (Губин). Документ активно критиковали западные страны, в первую очередь ФРГ, признавшая границу лишь спустя 20 лет.

Уже после политической трансформации, в 1998 году, на совместном заседании парламента Гёрлица и городского совета Згожельца приняли соглашение о создании «Европейского города Згожелец/Гёрлиц». Мемориальный камень, напоминающий о том событии, находится в живописном парке рядом с Городским домом культуры — красивейшим зданием Згожельца, том самом, где в 1950 году подписывали договор о границах. Так круг замкнулся. «Згожелец — город дружбы», — гласит надпись на фасаде этого величественного сооружения, построенного в начале XX века.

Городской дом культуры в Згожельце. Фото: Денис Вирен

В «Империи» Рышарда Капущинского есть такие строки: «Обратим внимание на ход наших мыслей: мы нет-нет, да и подумаем, что до той или иной границы дойти можно, а дальше нельзя. Или на то, как мы говорим: осторожней, не заходи слишком далеко, не то перейдешь границу!» Это сказано в совершенно ином, советском контексте, так что подобные размышления не удивляют: «Граница — это стресс, даже страх (и гораздо реже — освобождение). Понятие границы порой вмещает в себя нечто окончательное, дверь может захлопнуться за нами навсегда — если это граница между жизнью и смертью».

Процитированные слова еще не так давно относились и к этим местам. Но теперь, беспрепятственно гуляя из Гёрлица в Згожелец и обратно, нельзя не думать о том, какой длинный исторический и человеческий путь был пройден, чтобы это стало возможным, и как важно беречь это достижение.

Close