В Польской Народной Республике модную одежду брали штурмом. В центре Варшавы , напротив Дворца культуры и науки, располагались — и мы по-прежнему найдем их там — Универсальные магазины Centrum. Два из них, Wars и Sawa, напоминали о названии столицы. По одной из легенд, происхождение города связано с детьми рыбака, близнецами Варсом и Савой. А третьим , самым главным, был Junior. Именно в нем находилась Мекка тогдашней моды.
Я еще помню , как в восьмидесятые годы прошлого века стоял в толпе молодежи, собиравшейся у входа в Junior утром, перед открытием. Штурмуя магазин, покупатели регулярно выбивали стекла. Порой за порядком следила милиция. Как только стеклянные двери раздвигались, мы как сумасшедшие неслись по лестнице на второй этаж — там размещался знаменитый Hoffland, то есть отдел модельерки Барбары Хофф. Уже от самого названия веяло Западом, однако это не было частным бизнесом: Хофф выступала в роли посредника между государственной фабрикой, которая шила одежду, и государственным магазином, который ее продавал. Эта странная, как водится в ПНР, схема была тем более странной, что Барбара Хофф на ней не зарабатывала.
Универсальные магазины Centrum , 1970-е. Источник: Национальный цифровой архивПродававшиеся в этом отделе шмотки разительно отличались от скучных коллекций государственных магазинов. Как-то я урвал безумно модные черные брюки в полоску — они были немного великоваты , но к тому времени, пока я понял это в примерочной, никаких других размеров на полках уже не осталось.
В польской моде Барбара Хофф была целым учреждением. Можно сказать , самозваным, ведь она работала несколько особняком от государственной швейной промышленности. Вначале она в течение нескольких десятилетий писала о моде в невероятно популярном еженедельнике Przekrój, а затем проектировала коллекции для варшавских универмагов. Одежда Барбары Хофф была не только модной, но и доступной по цене, как раз по карману среднему поляку.
Ее первым хитом , еще в пятидесятые годы прошлого века, был опубликованный в Przekrój проект так называемых гробовок (название было шуткой, напоминавшей об одноразовых картонных туфлях, в которых когда-то хоронили покойников). Она придумала, как немодные и вполне доступные в продаже кеды превратить в домашних условиях в остродефицитные балетки. Или как носить задом наперед некрасивую спортивную блузку, предварительно окрасив ее в черный цвет и отрезав ворот. В гробовках и переделанных блузках польки выглядели как модные итальянки. Это очень характерный момент, ведь, чтобы быть интересно одетым, в ПНР недостаточно было пойти в магазин — часто нужно было еще что-то переделать самостоятельно. Если уж в магазинах совсем не удавалось добыть ничего интересного, польки скручивали блузку и в таком виде погружали ее в таз с краской — получалась неповторимая вещь, поскольку в каждом случае краска расходилась совершенно разными рисунками.
Проект Барбары Хофф в Przekrój , 1956. Источник: пресс-материалыБарбара Хофф не только создавала интересные проекты — ей удавалось находить и материалы для их воплощения , что в экономике постоянного дефицита было совсем непросто. Что еще более удивительно, больше десяти лет она не получала за свои коллекции никаких гонораров, а жила за счет журналистики.
Однако такой модной одежды , конечно же, не хватало на всех желающих, отсюда эти утренние штурмы. К тому же цены на эти вещи были вполне разумными.
Этого нельзя было сказать об одежде , продававшейся в бутиках на варшавской улице Рутковского. Топографически она пролегала перпендикулярно к универмагам Centrum. Улица была названа в честь довоенного коммуниста, совершившего на ней террористический акт. Сегодня — как и до войны — она носит название Хмельная. И совершенно утратила свой модный лоск.
Во времена же ПНР на Рутковского продавались товары , привезенные частным образом прямо из-за границы или производимые на небольших ремесленных предприятиях. Однако цены там были невообразимыми. Женские сапоги иногда стоили больше месячной зарплаты. Чтобы купить лисью либо нутриевую шубу, нужен был чемодан денег.
Улица Рутковского в Варшаве , 1974. Источник: Национальный цифровой архивПо другую сторону Вислы , в варшавском районе Прага , находился базар Ружицкого. На нем западную одежду продавали из деревянных будок или просто с земли. Между прилавками кружили весьма дородные кухарки, расхваливая «Горячие пызы!», Пызы — блюдо из теста с мясной начинкой, напоминающее колдуны или клецки. ведь атмосфера на базаре была вполне простецкой.
Откуда же брались эти западные товары? Из частного импорта. Я , к примеру, очень хорошо помню другую характерную картинку той эпохи. Когда в аэропорту «Окенце» приземлялся самолет из Стамбула, весь зал прилетов становился синим, как будто на полу вдруг разлилось чернильное пятно. Тогдашние туристические поездки в Турцию были, главным образом, предлогом для торговли. Во второй половине восьмидесятых годов прошлого столетия я сам однажды был в этой голубой толпе, возвращаясь из торговой поездки вместе с мамой. Поляки покупали на стамбульском Малом базаре всё: носки, трусы, рубашки, платки, но в первую очередь — джинсы. А поскольку допустимый вес багажа был ограничен, часть товара люди надевали прямо на себя — поэтому в зале прилета появлялись обычно в нескольких слоях джинсов и джинсовых курток, поскольку они были самыми тяжелыми.
Тогда как раз пришла мода на джинсы модели «пирамиды» в цвете, который называли «мрамор». Египетское название происходило, вероятно, от этикетки с верблюдом и названием Pyramid. Но оно относилось и к покрою брюк: сверху в поясе узко, а чем ниже, тем шире (хотя у щиколоток брюки резко сужались). А мраморность — это специфически вытертый голубой цвет, напоминающий именно мрамор. Эта турецкая мода была повсеместной, хоть и не очень оригинальной.
В течение всего периода ПНР работали и частные портнихи , обычно на дому. Наибольшей популярностью пользовались те, что располагали выкройками из немецкого журнала Burda Moden. Это издание нельзя было свободно купить в Польше, его приходилось доставлять по частным каналам.
Мода в Польской Народной Республике. Источник: Национальный цифровой архивМода смешивалась и с политикой. Сильнее всего они переплелись в начале пятидесятых. Бикиняжи (в Советском Союзе их называли стилягами) бросали вызов коммунистам , надевая туфли на толстой желтой подошве, цветастые галстуки, узкие брюки и специфически зачесывая волосы в прическу под названием «ласточка». Годы спустя один из них рассказывал мне о своем наряде: твидовый пиджак золотисто-коричневого цвета, вручную раскрашенный галстук с изображением девушки — бежевой, стоящей под зеленой пальмой, на нежно-красном фоне. Этот стиляга во времена сталинизма сидел в тюрьме за взрыв памятника «Рабочий и работница» в Лодзи , напоминавшего заставку «Мосфильма». Только лодзинский — как оказалось — был сделан из дерева и гипса, о чем бикиняжи не знали и потому неправильно подобрали взрывчатое вещество.
Наиболее известным стилягой считался писатель Леопольд Тырманд , икона польской богемы, — хотя скорее из-за своей любви к джазу , потому что одевался он в элегантном, а не молодежном стиле. (И здесь опять есть повод вспомнить Барбару Хофф, ведь она была второй женой Тырманда.) По его мнению, название «бикиняж» происходило от появлявшегося на галстуках изображения атолла Бикини (от него на Западе пошло название открытого женского купальника), на котором было произведено испытание атомной бомбы. Но дело, скорее, было в колоритности далеких, райских островов.
В конце пятидесятых появилась «сумка-конвертик» , которая тоже духовно соответствовала новой политической эпохе. Это было время, когда худшие годы сталинизма миновали, и люди начали верить, что жизнь станет немного лучше. «Конвертик» стал символом того, что женщины вырвались из серых будней, ведь в ПНР они все время что-то таскали — двигались по улицам, навьюченные тяжелыми сумками и авоськами, свисавшими с плеч. В них они несли покупки, за которыми часами стояли в очередях. А «конвертик» был маленьким, легким, и женщина держала его в руке.
В шестидесятые годы на улицах появились сорочки non-iron. Впрочем , они были невероятно модны во всем мире, но в Польше для этого были еще и стратегические резоны: их производили из искусственных тканей, что снимало зависимость социалистической экономики от дефицита хлопка.
Бикиняжи. Источник: warszawawpigulce.pУ сорочек non-iron было большое достоинство — их не нужно было гладить. К сожалению , они довольно быстро начинали пропитываться запахом хозяина, а коммунизм, как известно, занимался строительством светлого будущего, а не чистого настоящего.
В Польшу новые образцы одежды проникали , конечно же, с Запада. Мода, как известно, переменчива и все же, по большей части, имеет мало общего с политикой. Видимо, поэтому во времена Гомулки (шестидесятые годы прошлого века) женщины охотно открывали ноги , нося «миньки», как называли мини-юбки. А уже при Гереке (семидесятые годы прошлого века) мечтали о длинной , до земли, юбке-банане. Ее шили из ярких, сильно контрастирующих кусков ткани. К такой юбке тогдашняя женщина надевала туфли на толстой, грубой платформе.
Мода ПНР. Источник: Национальный музей в КраковеОднако хитом всех времен в ПНР оставались джинсы , они же техасы. Не считая тех, что привозились из Турции, джинсы выступали в двух вариантах: западные (например, Rifle, Wrangler или Levis) или отечественные, то есть Odra и Elpo. Заграничные покупали в магазинах Pewex или Bałtona. И, в общем-то, их хватало — вот только платить за них нужно было долларами или так называемыми товарными бонами, то есть доллароподобным изделием. А поскольку поляки в месяц зарабатывали эквивалент полутора десятков долларов, то зарплаты хватало как раз на одну пару американских джинсов. Ну а зачем кому-то больше?
Польские «одры» и «эльпо» были значительно дешевле — но их и труднее было купить в обычных магазинах. А если уж удавалось , то оказывалось, что они все же существенно отличаются от заграничных. Например, не протираются. Тогда одаренный ими тинейджер прибегал к наждачной бумаге и пытался с ее помощью приблизиться к заграничному идеалу. Вот так функционировал этот странный мир — польские джинсы нужно было собственноручно немного испортить, чтобы они напоминали американский оригинал.
Перевод Сергея Лукина
