В 1956 году в ПНР , вслед за СССР, наступила оттепель и был взят курс на некоторую политическую либерализацию. Одновременно экономическая ситуация оставалась тяжелой, нарастало недовольство, в том числе в среде рабочих. На этом фоне произошли события, которые называют познанским июнем — первое массовое выступление против коммунистической власти (если не считать уничтоженного к тому времени вооруженного подполья).
Протесты 28-30 июня 1956 года в Познани были жестоко подавлены силами армии и Корпуса внутренней безопасности численностью в общей сложности десять тысяч военнослужащих и 350 танков. Итогом двух дней боев с горсткой повстанцев стали 70 убитых и несколько сот раненых.
22 участника столкновений были отданы под суд , но приговоры им вынесли относительно мягкие. В октябре того же года новый первый секретарь Польской объединенной рабочей партии Владислав Гомулка назвал познанский бунт следствием ошибок партии , и вскоре вышли на свободу те из арестованных, которым не были предъявлены обвинения в убийствах. Однако еще много лет спустя участники познанских событий и их семьи находились под наблюдением органов безопасности или иным образом преследовались.
Публикуем фрагменты воспоминаний и других текстов , которые помогут увидеть те события, их восприятие обществом и властью.
Середина июня 1956. Протесты и забастовка на Металлургическом заводе им. Сталина (ZISPO). ZISPO — Zakłady Metalowe im. Józefa Stalina — Poznań; в конце того же года предприятию вернули историческое название — Металлургический завод Хиполита Цегельского Они происходят на фоне плохой жилищной ситуации , но прежде всего — увеличения норм труда и снижения зарплат.
Общее оживление дискуссии , некоторое ослабление давления и либерализация привели к тому, что появилось разочарование результатами шестилетнего плана, особенно если говорить об уровне жизни. Снова появились претензии, касающиеся невыплаты зарплат. Различные разочарования, касающиеся незаконно невыплачиваемой заработной платы, достигали нескольких сотен миллионов злотых. Зарплатные требования распространялись по всей Польше.
27 июня. Во время встречи с рабочими завода им. Сталина министр машиностроения Роман Фидельский отказывается от соглашений , достигнутых совместно с их делегацией днем ранее. Это вызывает сильнейшее возмущение.
Из толпы вышел старый рабочий и сказал министру: «Слушайте , закончите сначала начальную школу, а потом уж занимайте кресло министра». Поднялась суматоха, которую невозможно описать. Издалека мне показывали веревку, министра просто-напросто хотели повесить.
28 июня. На заводе им. Сталина вспыхивает забастовка , которая вскоре превращается в многотысячный митинг у воеводского комитета Польской объединенной рабочей партии. К рабочим присоединяются протестующие с других предприятий города. Наравне с экономическими лозунгами появляются политические: «Хлеба и свободы! Долой красную буржуазию! Даешь Польшу католическую, а не большевистскую!» Демонстранты ломают глушилки сигнала западных радиостанций и рушат тюрьму. Из здания Службы безопасности стреляют в протестующих. Начинаются столкновения между вооруженными гражданскими лицами и силовиками. Во второй половине дня в Познани появляется армия.
Группа людей зашла в здание воеводского комитета , через минуту открылись окна и раздался крик: «Смотрите, как они тут живут!» Показывали сервизы и приготовленные блюда, колбасы, водку и другие деликатесы. Людей это разъярило, потому что они-то боролись за хлеб, за справедливые нормы, за человеческое к себе отношение, а вот будто бы народная власть, которая ни в чем себе не отказывает.
Потом события развивались быстро. Приехала машина, кажется, с почты на улице Костюшко, ее остановили, и люди начали выступать и протестовать. Через мгновение я услышал тот же голос, что и раньше — Красько. Винцентий Красько, секретарь воеводского комитета по делам пропаганды Вещал он , может, минуту, а затем его сняли с машины. Получил пару раз.
В окне второго или третьего этажа над главным входом [здания Службы безопасности] стояла женщина. Вдруг мы услышали выстрелы. Непонятно было , откуда стреляют. Через секунду начали падать на землю раненые демонстранты. Люди стали разбегаться и останавливались на небольшом расстоянии, образовав огромный полукруг. Мы с флагами стояли намертво. Вдруг вижу, что та женщина в окне целится в нас из пистолета-пулемета и почти тут же слышу выстрелы. Я почувствовала тепло в ногах и упала. А через секунду до меня дошло, что эти выстрелы попали в меня.
Если рабочие посылают своих жен и детей на смерть в забастовочной демонстрации — это уже крайняя степень отчаяния. Конечно , «Экспрессы» пишут о контрреволюции, но не были ли контрреволюционны все эти годы правительство и партия? Не являются ли контреволюционерами и преступниками те, кто допустил уменьшение зарплат рабочих на триста-четыреста злотых, что признает даже «Экспресс», те, кто так флегматично и безответственно, с полным спокойствием, бюрократически рассуждал, что рабочий все вынесет, что нет необходимости, чтобы он чувствовал себя хозяином? Плачут, что погибло трое СБ-шников, а что народ погибал и погибает — об этом молчат. Вот теперь начнется настоящая ложь, комедия, отвратительные жалобы. Армия стреляет в людей, в женщин, в детей рабочих. Нет, на этом ничего не закончится!
Из обращения премьер-министра Юзефа Циранкевича к жителям Познани:
Кровь , пролитая в Познани, останется на совести враждебного Польше империалистского и реакционного подполья, которое является непосредственным зачинщиком событий. Каждый провокатор или безумец, который решится поднять руку против народной власти, пусть будет уверен, что эту руку власть ему отрубит в интересах рабочего класса, в интересах трудового крестьянства и интеллигенции, в интересах борьбы за повышение уровня жизни, в интересах демократизации нашей жизни, в интересах нашей Родины.
Характерны официальные высказывания. Сначала говорилось о «трагической ошибке» , которой воспользовались «провокаторы». Теперь остались лишь «провокаторы», «фашистские агрессоры» и «отбросы». А Москва напрямую заявляет, что все совершено за американские доллары. Пресса получила негласное распоряжение воздержаться от критических статей. Мы получим новую идиллию под железной крышкой.
30 июня. Число арестованных во время познанских событий достигает 750 человек. Многие из них избиты во время допросов.
Важной темой , которая возникла после событий в Познани, стали грядущие процессы. Поскольку власти объявили, что «виновные будут наказаны по всей строгости закона», [Войчех] Трояновский [в программе «Прожектором по стране»] поставил ряд вопросов. Будут ли арестованных судить как в сталинское время или процесс будет открытым? Смогут ли защитники воспользоваться полной свободой слова? Будут ли в зал судебных заседаний допущены западные журналисты?
Процесс должен был стать проверкой того, находит ли подтверждение разрыв со злоупотреблениями и преступлениями «предыдущей эпохи» в практиках команды Охаба. Эдвард Охаб — первый секретарь ЦК ПОРП с марта по октябрь 1956 года
Начало июля. По всей стране выражают поддержку и солидарность с Познанью. Люди присылают письма в газеты , на радио и в партийные органы, распространяют листовки и пишут на стенах. На многих предприятиях проходят забастовки с требованиями, повторяющими познанские.
Я был удивлен и возмущен , когда в утренних новостях 5 июля услышал, что американскому Красному Кресту отказали в принятии помощи. Те, кто не принял эту помощь, выступали от собственного имени, не от имени народа. Их зарплаты не колеблются, как заработок рядового пролетария, в границах 500-800 злотых, они не живут в подземельях и норах, как тысячи униженных рабочих, о которых говорится: «Вам принадлежит власть». Они не беспокоятся о том, что приготовить на ужин, зато развлекаются и угощают друг друга иностранными винами и различными деликатесами. Спросите рабочих завода им. Сталина или любых других — кто заставил их взять оружие? Уж не условия ли, созданные «народной властью»? Вскоре перед судом встанут рабочие, которые требовали соблюдения своих человеческих прав. Но это несправедливо — там, на скамье подсудимых, должны сидеть те, кто к этому привел, кто затягивал петлю на шеях тысяч познанских рабочих. Это сделали не иностранные «враги», а пустые желудки тех, кого продолжают грабить уже 12 лет.
Эссеист Ежи Стемповский , в письме редактору эмигрантского журнала «Культура», издателю Ежи Гедройцу , писал так:
Если варшавские газеты будут писать о провокации , это будет лишь доказательством, что они не свободнее, чем раньше, и должны повторять всё как молитву за «Правдой». Ничего иного из этого не следует. В конце концов, очевидно, что по прошествии нескольких месяцев шумных выступлений и эйфории, а особенно после познанских событий, придут дни покаяния с необходимостью «замаливания грехов» в оригинале написано по-русски перед Кремлем.
6 июля , Польша. В газете Trybuna Ludu печатный номер ЦК ПОРП выходит статья Кшиштофа Волицкого «Первые выводы» , которую в этот же день осуждает Политбюро, а главный редактор газеты Ежи Моравский (одновременно секретарь ЦК, связанный с фракцией реформаторов) теряет свою должность.
В познанском четверге было два течения: течение рабочего недовольства и раздражения , а также течение враждебного выступления против народной власти. Забастовка рабочих Познани — и эту принципиальную, болезненную правду нельзя ни приукрашивать, ни замалчивать — в немалой степени была вызвана бюрократическими деформациями пролетарского государства, нашего государства, наших властей.
7 июля. На совещании первых воеводских секретарей ПОРП представлен доклад комиссии во главе с Эдвардом Гереком на тему обстоятельств познанских событий. В интерпретации комиссии это была запланированная диверсия , управляемая группами, вражески настроенными к народной власти и паразитирующими на недовольстве рабочих. Во время дискуссии многие партийные деятели, в том числе Эдвард Охаб, критиковали прессу за подрыв авторитета властей.
Мне кажется , что мы в нашей работе в значительной степени упустили из вида верную оценку пропорций того, что достигнуто, и тех трудностей, с которыми мы сегодня имеем дело. В этой реальности мы обязаны сражаться за дальнейшее развитие нашей промышленности и сохранение нашей власти. Любыми средствами, которые есть в нашем распоряжении. Мы допустили чрезмерный либерализм по отношению к разного рода сплетникам и гнилым людям, которые подрывали авторитет нашей власти. Мы не сумели нащупать границу между оправданной критикой, которую нужно развивать, и клеветой в адрес власти и системы.
Перевод Марии Макаровой
Подборку подготовили Мария Кравчик , Лукаш Бертрам, Доминика Свитковская и Кшиштоф Виттельс (отрывки из книги «1956. Мнимость революции», 2017). Также использованы фрагменты статьи Бартломея Нощака и Яна Скужиньского из издания Słownik dysydentów.
Благодарим центр KARTA за возможность публикации материала.