Юзеф Циранкевич , 1948. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиЮзеф Циранкевич совершенно не был похож на правивших в Польше коммунистов. При этом его называли вечным премьером: никто не пробыл у власти в Народной Польше так долго , как он, — более двадцати лет. Шутили, что это премьер, дешевый в эксплуатации, поскольку не надо было регулярно менять портреты в государственных учреждениях.
Он любил женщин и автомобили. Жен у него было три , а любовниц — великое множество, среди них немало польских актрис. Это знала и с удовольствием обсуждала вся Польша.
Он обожал ездить на машине. Часто сам садился за руль и отрывался от охраны. Подбирал автостопщиков. Вылетал в кювет , откуда его авто вытягивали местные крестьяне, а он в благодарность водил их в ресторан.
Он чрезвычайно дорожил своим постом. Когда один его приятель присел на минутку в премьерское кресло , возмущенный Циранкевич пригрозил, что больше не пустит его в свой кабинет, если такое повторится.
На самом деле Циранкевичей было два — довоенный и послевоенный. И они были не очень похожи друг на друга.
До войны его называли Золотым Юзем , а после войны он как-то пообтрепался, говорили мне о Циранкевиче те, кто его знал.
Первый , довоенный Циранкевич — молодой краковчанин, интеллигент и бонвиван. Его родной Краков считался польской культурной столицей, но сам он, помимо страсти к искусству, быстро воспылал еще и любовью к политике. Вместе с начинающей в те годы писательницей Вандой Василевской польско-советская писательница и общественная деятельница, лауреат трех Сталинских премий он поставил в любительском театре пьесу , осуждавшую закон о запрете абортов.
Циранкевич до войны защитил степень магистра права в знаменитом Ягеллонском университете. А лидеры компартии , Болеслав Берут и Владислав Гомулка , учились только в начальной школе. Эдвард Герек , правда, получил в ПНР диплом со степенью инженера, но на занятия не ходил ни разу.
Главное , что отличало Циранкевича от остальных польских коммунистов, — его политическая родословная. Он был выходцем из социалистов. А это — вопреки послевоенной пропаганде — политическое движение, которое от коммунистов сильно отличалось. Хотя и те, и другие были левыми, их разделял подход к тому, каким образом менять государство. Социалисты подчеркивали приверженность демократическим принципам: левым реформам должна предшествовать победа на выборах. Коммунисты же предпочитали революцию, кровавый путь к захвату власти. Социалистам никогда бы в голову не пришло, что для улучшения Польши надо поубивать своих противников.
Во время Второй мировой войны Юзеф Циранкевич был деятелем социалистического подполья , которое сменило название с Польской социалистической партии на «Свобода, Равенство, Независимость». Циранкевич стал его руководителем на территории краковского округа. Одно из его решений вошло в историю. Он выделил деньги на операцию по освобождению курьера польского правительства в изгнании Яна Карского , арестованного нацистами. Операция прошла успешно, а Карский впоследствии доставил на Запад отчет о том, как немцы в оккупированной Польше уничтожают евреев.
Карский высоко ценил подпольную деятельность Циранкевича. «Циранкевич был тогда умнейшим из польских лидеров. Мудрый , спокойный, дальновидный. Я видел в нем восходящую звезду социализма» , — сказал мне Ян Карский под конец жизни.
Весной 1941 года Циранкевича схватили немцы. Ян Карский хотел освободить его , но подпольные власти не дали согласия на эту операцию. 4 сентября 1942 года Циранкевич стал номером 62933 — он попал в концлагерь Аушвиц.
В нынешней свободной Польше в правой прессе его обвинили в сотрудничестве с нацистами. Якобы он участвовал в дележе золота , отобранного у евреев, которые шли в газовые камеры. Но, хотя имелось несколько подобных свидетельств, все они оказались недостоверными. Те, кто рассказывал о Циранкевиче, были либо в другом лагере, либо — в том же, но в другое время. Так уж оно бывает в истории: годы спустя в ней случается больше, чем тогда, когда она разворачивалась. Люди начинают рассказывать несусветные вещи, и хуже того — сами же в это и верят.
А между тем , Аушвиц — самый героический период в биографии Циранкевича. Он был одним из лидеров левого лагерного подполья.
И вот это-то как раз документировано прекрасно — сохранилось множество «маляв» , которые он писал из-за окружавшей Аушвиц колючей проволоки. Но не все в Польше способны смириться с мыслью, что премьер коммунистического правительства когда-то мог быть героем. В роли подлого предателя он лучше подходит для простого, черно-белого ви́дения истории.
Второй , послевоенный Циранкевич — это, несомненно, мастер конформизма коммунистических времен. Убеждениями он пожертвовал ради комфортной жизни. Умел переобуваться на ходу, идеально чувствуя каждое дуновение политических перемен.
Сразу же после войны он заново основал Польскую социалистическую партию (ПСП). На самом деле — фиктивную , зависимую от коммунистов. В нее не стали вступать многие выдающиеся довоенные деятели, такие как Казимеж Пужак или супруги Лидия и Адам Циолкош. Последние остались в эмиграции и осуждали Циранкевича. Но было много и тех, кто записался в эту фейковую партию, а потом был из нее исключен перед объединением ПСП с Польской рабочей партией.
Кульминационный момент уничтожения польских социалистических традиций — декабрь 1948 года. Тогда коммунистическая Польская рабочая партия объединилась с Польской социалистической партией Циранкевича , и таким образом возникла Польская объединенная рабочая партия, правившая вплоть до 1989 года. По сути «объединение» было скорее поглощением социалистов коммунистами.
Циранкевич говорил об этом так: я просил руки одной женщины , а у алтаря оказался с другой. Дело в том, что переговоры по поводу объединения он вел с Владиславом Гомулкой, но того тем временем сняли с должности, и главой ПРП стал Болеслав Берут. Однако Циранкевич этот союз все же заключил, а в правление Берута был и премьером, и вице-премьером.
Он возглавлял правительство в самый черный период коммунистической Польши — польского сталинизма.
Юзеф Циранкевич и Иосиф Сталин , 1947. Источник: ВикипедияВ то время (1948–1956 годы) проходили сотни политических процессов , репрессии коснулись десятков тысяч поляков, многих приговаривали к смертной казни. Убивали не только солдат послевоенного антикоммунистического подполья, но и бывших солдат Армии Крайовой, которые вернулись к мирной жизни и не вели борьбу с коммунистами. Преследовалась Католическая церковь, преследовались владельцы промышленных предприятий и крупных крестьянских хозяйств.
Впрочем , положение Циранкевича было не столь высоким, как полагалось бы премьеру. Он практически не имел влияния на важнейшие ведомства — «безопасность» и национальную оборону. Зато многие люди вспоминали, как он помог им с работой, жильем.
В бытность Циранкевича премьером к смертной казни приговорили организатора всего подполья в Аушвиц — Витольда Пилецкого. Его обвиняли в шпионаже в пользу генерала Владислава Андерса , оставшегося с Польской армией на Западе. Пилецкий действительно был тайным эмиссаром Андерса, и сегодня его деятельность однозначно оценивается как борьба за независимую Польшу.
Хотя Циранкевича просили помочь в деле Пилецкого , он не сделал ничего, чтобы помешать исполнению смертного приговора. Впрочем, он мог и не знать, о ком идет речь: в Аушвице Пилецкий был известен под другим именем, а кроме того, подпольщики зачастую не были знакомы друг с другом.
Юзеф Циранкевич , 1948. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиЦиранкевич запятнал себя пренебрежением к судьбе Казимежа Пужака — легендарного лидера социалистов. Уж с ним-то Циранкевич был прекрасно знаком , однако ничего не сделал, чтобы помочь бывшему соратнику. Перед объединением коммунистической Польской рабочей партии и Польской социалистической партии Пужака как одного из осужденных по «процессу шестнадцати» посадили в тюрьму , где он потом и умер.
Об этом случае мне тоже рассказал Ян Карский.
В семидесятых я приезжал в Польшу , и меня тогда отыскал Циранкевич. Мы проговорили полночи. Он меня подвез — элегантный, на заднем сиденье машины зонт, на нем — шляпа. Я рассказал ему, как пошел к Пужаку в 1942 году, когда Циранкевич был в Аушвице. Я спросил Пужака, нельзя ли что-то сделать для спасения Циранкевича. Отбить силой или кого-нибудь подкупить. Пужак разозлился: «Хочу, чтобы вы знали: польский рабочий класс не забыл будущего генсекретаря Польской социалистической партии». Я говорю Циранкевичу в машине: «Юзек, когда ты был в лагере, Пужак думал о тебе как о будущем генсеке». Недолгое молчание, и Циранкевич отвечает: «Ну что ж, после войны Пужак потерял влияние».
Что удивительно , Циранкевич сохранил свой пост и после смерти Берута. Когда в октябре 1956 года Владислав Гомулка вернулся к власти, Циранкевич не утонул, а удержался на плаву. А ведь ближайшие соратники Берута, чьи имена ассоциировались с польским сталинизмом, потеряли свои посты.
Но Владислав Гомулка был заинтересован в том , чтобы в ПОРП по-прежнему было заметно влияние выходцев из ПСП. А Циранкевич — их признанный лидер.
Невозможно рассказать о Циранкевиче без описания его союза с Гомулкой.
Юзеф Циранкевич и Владислав Гомулка , 1957. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиВладислав Гомулка и Юзеф Циранкевич — номер один и номер два польской политики в течение 14 лет , с 1956 по 1970 год. Дуэт противоположностей. И дело даже не в том, что Гомулка — выходец из коммунистов, а Циранкевич — из социалистов. Они и по жизни были абсолютно разные.
Гомулка — аскет. Циранкевич — гедонист. Говорят , что как-то вечером, когда Циранкевич сидел на правительственной даче в Ланьске за столом, ломившимся от яств, пришел сотрудник охраны с сообщением, что едет «товарищ Веслав» — так называли Гомулку по подпольному псевдониму периода оккупации. Циранкевич тут же велел убрать со стола икру и поставить кашанку. Кашанка — кровяная колбаса, начиненная кашей и субпродуктами, — считалась в те годы простонародной крестьянской едой.
Правда это или нет — неизвестно , но байке не обязательно быть фактом, чтобы отражать правду. Циранкевич, безусловно, любил изысканные блюда, Гомулка же не придавал особого значения тому, что подают на стол.
Вскоре после войны Юзеф Циранкевич познакомился со своей второй женой Ниной Андрич. Впервые он увидел ее на театральных подмостках — она была актрисой. Гомулка со своей женой познакомился до войны , во время забастовки, — она была работницей спичечной фабрики.
После свадьбы Юзеф и Нина стали первой парой ПНР. Гомулка с супругой на эту роль абсолютно не годились.
Болгарский хор , Юзеф Циранкевич с женой Ниной Андрич и посолом Болагрии в Польше Павлом Тагаровым, 1974. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиКрасавец Циранкевич — благодаря лысине и стройной фигуре его тогда сравнивали с голливудским актером Юлом Бриннером — и Нина Андрич , игравшая королев и цариц. Низенький, неприметный Гомулка и под стать ему — скромная Зофья, убежденная коммунистка с юных лет. Бо́льшую противоположность трудно себе представить.
В шестидесятых годах правительственная пара посетила с двухнедельным официальным визитом несколько азиатских стран. Поляки следили за их путешествием , кульминацией которого стала поездка Циранкевича и Андрич на спине слона.
Но с каждым годом Циранкевич значил в политике все меньше. Он полностью уступил это поле деспотичному Гомулке.
Премьер наслаждался роскошной жизнью , политика ушла на второй план. На заседаниях правительства он читал детективы — издательства присылали ему машинописные тексты, выглядевшие как официальные документы.
В декабре 1970 года он поддержал решение Гомулки стрелять в рабочих , которые протестовали против повышения цен на продовольствие. Пассивность и конформизм Циранкевича позволили случиться одной из самых больших трагедий в послевоенной Польше. Тогда погибли по меньшей мере 45 человек, более тысячи были ранены.
Со временем он превратился в обрюзгшего мужчину , который ничем уже не напоминал кинематографического любовника. Один из его друзей запомнил слова, сказанные Циранкевичем в начале семидесятых, вскоре после потери власти: «Постарайся не стать тем, чем стал я. Карикатурой на Циранкевича».
Перевод Елены Барзовой и Гаянэ Мурадян
