Для многих поляков , в том числе и неверующих, отец Ежи Попелушко был и остается человеком-символом сопротивления коммунистическому режиму. Почему именно он?
Ежи Попелушко. Источник: WikipediaОтец Ежи был не единственным капелланом «Солидарности» , и уж тем более — не единственным священником, солидарным с бастующими. И мессы за Отчизну, которые в нашей памяти так крепко связаны с его именем, придумал не он. Даже о. Теофил Богуцкий, тогдашний настоятель прихода Станислава Костки в Варшаве, инициировав мессы в такой интенции, только продолжил древнюю традицию: такие богослужения проводились уже в средневековой Польше, само собой — в период разделов Речи Посполитой и особенно часто во время восстаний; а в годы военного положения мессы за Отчизну служили практически в каждом костеле.
Попелушко не был также единственным священником , ставшим жертвой спецслужб. Со дня введения военного положения 13 декабря 1981 года до момента, когда ПНР прекратила свое существование, кроме него «при невыясненных обстоятельствах» погибли о. Станислав Неджеляк, о. Сильвестр Зых, о. Станислав Суховолец, о. Станислав Палимонька, о. Антоний Кий и о. Станислав Ковальчик.
Когда в 1984 году стало понятно , что угроза, нависшая над о. Ежи, увы, слишком реальна, возникла мысль отослать его в Рим. Попелушко сказал, что не может бросить тех, кто ему поверил, да еще в такой момент: люди массово обращаются к церкви, на мессах толпы, у конфессионалов (исповедален) очереди. На что кардинал Глемп совершенно справедливо заметил: «Ты думаешь, только у тебя? Так повсюду, по всей Польше!».
Да , о. Ежи Попелушко был одним из многих. Миллионы видели в нем отражение своих надежд, а его личная биография была, по сути, историей польской католической церкви времен ПНР. Но, возможно, именно в этом была его сила.
Послевоенная Польша
Ежи Попелушко родился в Окопах. То есть буквально: в селе Окопы Подляского воеводства. Именно там 14 сентября 1947 года у крестьян Марианны и Владислава Попелушко появился на свет сын Альфонс (Ежи Александром он станет позже , при рукоположении в священники). Но, фигурально выражаясь, в окопах тогда чувствовали себя многие. Год рождения будущего блаженного ознаменовался сфальсифицированными парламентскими выборами и президентскими выборами без выбора (Болеслав Берут был единственным кандидатом). Победа коммунистической власти в Польше стала свершившимся фактом. Церковь оставалась единственной легальной оппозиционной силой. Удастся ли ее сломить — это для новой власти был вопрос жизни и смерти.
Попытки автоматически перенести на польскую почву методы борьбы с церковью , применяемые до войны в СССР, давали обратный эффект. Прямые репрессии — а к 1953 году в тюрьмах находились 405 польских священников и монахов — только увеличивали число верующих. Причем верующих, готовых защищать своих пастырей и свои святыни! Уже в 1949 году, пытаясь остановить паломничества к образу Матери Божией Плачущей, власти спровоцировали в Люблине активный массовый протест, продолжавшийся несколько дней.
В том же году V Департамент Министерства общественной безопасности , в задачи которого входила борьба с религией, возглавила полковник Юлия Бристигер. Ее прозвали Кровавой Луной и, надо полагать, не без основания. Ситуация усугублялась тем, что Бристигер была интеллектуалкой высокого класса — доктор философских наук, выпускница университета им. Яна Казимира, продолжившая затем образование в Сорбонне, она профессионально знала церковь и ее структуры.
Мы не говорим об уничтожении института церкви , не это наша цель, и поэтому формы борьбы и тактика у нас иные. Мы ставим перед собой задачу уничтожить ватиканскую агентуру, которая в данный момент руководит борьбой против Народной Польши. Тем не менее, мы не ставим задачу ликвидировать клир. Наряду с негативной программой — ограничения деятельности клира чисто религиозными рамками, исключения возможности его участия в политической борьбе против государства, — есть и некая позитивная программа: мы должны сделать так, чтобы клир не был враждебным нам политическим элементом.
В переводе на простой человеческий язык это выступление на заседании Политбюро означало , что христианская церковь должна была стать идеологическим орудием государства, как это было с 1943 года в СССР, и еще раньше — в Российской Империи. Методы достижения поставленной задачи были весьма разнообразны. Остановлюсь только на одном, ставшем частью биографии Ежи Попелушко, — воинской службе.
В Польше , как и в СССР, студентов в армию не брали. Однако со второй половины 1950-х годов на семинаристов это не распространялось. Поначалу их рассеивали по разным воинским частям в надежде, что здоровый солдатский коллектив перевоспитает заблудшего. Однако происходило с точностью до наоборот.
Число отказавшихся продолжать обучение в семинарии было ничтожным , а вот сигналы о «враждебном влиянии» семинаристов на товарищей и — о ужас! — на семьи офицеров стали поступать все чаще и чаще.
Не слабаки (железный стержень внутри чувствовался сразу) , умеющие стоять на своем до последнего, но при этом незлобивые, готовые поделиться последним, помочь каждому — семинаристы быстро становились неформальными лидерами.
Наконец , генерал Ярузельский, став в 1965 году начальником Генерального штаба Войска Польского, решил прекратить это безобразие. Были сформированы три специальные воинские части, куда призывались исключительно клирики и где «политико-воспитательная работа» была нацелена на «идеологическое изменение личности духовной особы».
Это были маленькие филиалы ада. «Воспитание» заключалось в том , чтобы большую часть дня занять тяжелым физическим трудом, часто бессмысленным. Например, солдат заставляли носить мешки с песком из подвала на третий этаж и обратно. Оставшееся время отводилось для политзанятий и бесконечных киносеансов. Фильмы были двух типов — агитационные и эротические. Семинаристам запрещали собираться вместе, не давали возможности участвовать в богослужениях даже в главные христианские праздники, за простую молитву полагалось дисциплинарное взыскание (коммунисты по сей день искренне верят, что можно запретить молиться и даже проверить исполнение приказа).
В 1966 году в одну из таких частей в Бартошицах попадает студент второго курса Варшавской высшей духовной семинарии Альфонс Попелушко. Он подорвал там здоровье , которое до конца жизни так и не удалось восстановить, но выстоял.
Выстоял — как все? Нет , конечно. Такие испытания далеко не каждый способен перенести. Но, скажем так, — как многие, как большинство. Если бы устоявшие оказались в меньшинстве, церковь не смогла бы сыграть той великой роли, которая выпала ей в последующие годы.
Молодой священник
28 мая 1972 года Попелушко — отныне Ежи Александр — был рукоположен во священники кардиналом Стефаном Вышиньским. На небольших открытках , которые в католических храмах дарят верующим во время первой мессы священника (obrazek prymicyjny), о. Ежи написал: «Посылает меня Бог , чтобы я проповедовал Евангелие и лечил раны изболевшихся сердец».
Сколько ран носило каждое польское сердце! Война и последующая советизация , сталинские репрессии 40-х, жестоко подавленные протесты в Познани в 1956 году, студенческие выступления в 1968, кровавый декабрь 1970-го… Да было ли в Польше десятилетие или хотя бы год без больших и малых акций сопротивления навязанному режиму? И за всем этим — аресты, страх за близких, а порой и похороны; изломанные судьбы и чувство вопиющей несправедливости. Как можно было излечить эти раны и что нужно было сказать людям в 1980 году, когда вся Польша вновь всколыхнулась?
Ежи Попелушко стал пастырем студентов-медиков и среднего медицинского персонала и в первые годы служил в разных варшавских приходах; с мая 1980 года — в приходе св. Станислава Костки на Жолибоже. Там и застал его легендарный август.
Миссия о. Ежи Попелушко началась с того , что бастующие рабочие Варшавского металлургического завода попросили отслужить мессу на территории их предприятия. Примас Польши Стефан Вышиньский обратился с личной просьбой сделать это к о. Ежи.
Это был безукоризненно точный выбор , хотя тогда он удивил многих.
Этого дня и этой мессы я не забуду до конца жизни. По дороге я очень волновался. Уже сама ситуация была абсолютной новостью. Как все будет? Как меня примут? Будет ли место для богослужения? Кто будет читать? Во время католической мессы первое и второе чтения читаются светскими участниками богослужения и только третье — самим священником. А петь? Такие вопросы , которые сегодня, возможно, звучат наивно, кружились у меня в голове по пути на завод. И вот уже в воротах я пережил первое глубокое потрясение. Плотные ряды людей, улыбающихся и заплаканных одновременно. И аплодисменты. Я подумал, что кто-то важный идет за мной. Но аплодисментами приветствовали первого священника, переступившего порог этого предприятия за всю его историю. Я так тогда подумал: это аплодируют Церкви, которая тридцать лет настойчиво стучалась в заводские ворота. Напрасны были мои опасения — все было приготовлено: алтарь в центре заводского двора и крест, который потом был вкопан у входа, пережил трудные времена и по сей день стоит, всегда окруженный живыми цветами; было даже что-то в виде конфессионала. Нашлись и лекторы. Надо было слышать, как эти мужские голоса, для которых привычным было перебрасываться крепкими словечками, теперь с благоговением читали святые тексты. А потом из тысячи уст вырвалось, как гром: «Благодарение Богу». Заключительные слова католической мессы.
С этого момента о. Ежи Попелушко практически не расстается с рабочими Варшавского металлургического завода. Он организовал для них что-то вроде школы , где катехизис преподавал сам, а лекции по истории, литературе, географии, механике читали лучшие варшавские профессора. Каждое воскресенье он служил мессы. Он стал одним из них. Их проблемы были и его проблемами, он мечтал о том же, о чем мечтали они, выражая словами проповедей и молитвы те чувства, которым они сами не всегда могли найти название.
Ежи Попелушко. Источник: WikipediaКогда в сентябре-октябре 1981 года в Гданьске состоялся первый съезд независимых профсоюзов «Солидарность» , о. Ежи Попелушко также приехал туда как член делегации Варшавского металлургического завода. И приехал не с пустыми руками.
Месяцем раньше вышла энциклика Иоанна Павла II Laborem еxercens , посвященная человеку труда и его проблемам. В ту пору прочесть ее в Польше было не легче, чем в СССР. Отец Ежи вручную размножил и привез рабочим перевод, опубликованный в польской версии ежедневной ватиканской газеты L’Osservatore Romano.
Нам трудно сегодня представить , насколько тогда это было важно. Папа Римский опровергал марксистские представления о труде, поднимал его до ранга божественной миссии и говорил о высоком достоинстве человека труда как со-работника Творца. Словно непосредственно к участникам съезда были обращены слова о том, что человек, созданный Богом как существо общественное, имеет прирожденное право на создание союзов, в том числе профессиональных. Государство не может дать ему эти права или лишить их, оно должно лишь позаботиться о создании условий для их успешной реализации.
В дальнейшем о. Ежи Попелушко в своих проповедях будет постоянно говорить об этом. Он вообще часто цитировал труды и высказывания Иоанна Павла II. Возможно , с точки зрения современных теологов и проповедников — слишком часто, возможно, по их мнению, в словах молодого священника не было ничего принципиально нового, но о. Ежи и не стремился к оригинальности. У него была другая задача — вложить в сердца и мысли миллионов, в известном смысле сделать для них «своими» идеи великих мудрецов, из малопонятных ученых слов превратить их в прямое руководство к действию. Так, фраза «побеждай зло добром» накрепко связана в сознании верующих с личностью Ежи Попелушко. Ее в Польше знает каждый , но не каждый вспомнит, что это цитата из Послания к римлянам св. Павла. И что с того?
Я никогда не демонстрировал собственной мудрости , но всегда руководствовался Евангелием и учением Примаса Тысячелетия кардинала Вышиньского и Святого Отца Иоанна Павла II.
Военное положение
Когда 13 декабря 1981 года в Польше ввели военное положение , о. Ежи сказал: «Я был с ними в дни триумфа и останусь с ними в час испытанья». И это тоже была выраженная простейшими словами позиция всей церкви.
Она взяла под свое крыло всех оппозиционеров , независимо от их отношения к христианству и религии в целом. Храмы и плебании Плебания — дом священника, расположенный возле храма. стали местом встреч членов «Солидарности» и прибежищем для тех , кому грозили аресты. В костелах организовывались концерты, выставки, лекции, здесь хранили и распространяли запрещенную литературу, а кроме того помогали ее печатать, доставая «по своим каналам» бумагу, типографскую краску, технику.
Уже 17 декабря , через три дня после введения военного положения, начал действовать Примасовский Комитет помощи лицам, лишенным свободы, и их семьям. Помощь была разной — информационной, юридической, финансовой, медицинской. Деятельность Комитета охватывала всю Польшу, однако наряду с ним в каждой епархии и во многих приходах дополнительно организовывали свои организации с теми же задачами и похожими названиями. Сделать с этим власти ничего не могли, ведь вся церковь как таковая — это, по сути дела, комитет помощи. К слову, в Подкове Лесной (небольшой городок под Варшавой) Комитет так и назывался — Комитет Помощи Ближнему.
Церковь всегда была на стороне правды. Церковь всегда была на стороне уязвленных. Сегодня церковь встала на сторону тех , кого лишили свободы, тех, чью совесть пытаются надломить. Церковь сегодня встает на сторону «Солидарности» рабочих, на сторону людей труда.
17 января 1982 года в приходе св. Станислава Костки на Жолибоже о. Ежи Попелушко отслужил мессу за Отчизну и затем делал это регулярно в последнее воскресенье месяца. Каждое такое богослужение воспринималось как событие. Люди съезжались не только со всей Варшавы , но и всей Польши. Иногда костел не мог вместить всех, и тогда мессы служили во дворе, который, в принципе, тоже был маловат для таких толп.
И снова — простые слова о том , о чем думал каждый. Но это очень разные вещи: думать о чем-то в одиночестве и услышать то же самое с амвона, находясь в многотысячной толпе единомышленников. Многие вспоминали потом, что эта общность вливала огромную внутреннюю силу в каждого и воскрешала надежду.
Солидарность , рожденная в августе 1980 года, — это не только профсоюз с таким названием, это стремление всего народа к правде, справедливости и свободе. Подтверждением того, что это была солидарность народа, является и тот факт, что против всего народа, а не только против профсоюза введено военное положение... «Солидарности» нанесли рану, которая все еще кровоточит, но эта рана не смертельна, потому что надежду убить нельзя. То, что живет в сердце, что глубоко связано с человеком, невозможно уничтожить теми или иными постановлениями и запретами. А «Солидарность» — это надежда на утоление жажды сердца человека, жажды любви, справедливости и правды. Наш моральный долг — хранить ее в себе и отважно укреплять в наших братьях. Надо отбросить страх, который парализует и лишает воли мысль и сердце человека. Бояться надо только одного — предать Христа за пару серебряников бесплодного спокойствия.
Преследование и убийство
30 сентября 1983 года о. Ежи ехал в Гдыню. На трассе его машину остановили , арестовали и, продержав несколько часов, завели на него дело о «злоупотреблении свободой совести и вероисповедания». Что это такое, отчасти стало ясно из обвинения, которое было предъявлено священнику, когда в декабре того же года его вызвали на допрос:
Систематически кроме религиозного содержания вкладывал (в проповеди) политическое содержание клеветнического по отношению к государственной власти характера , а именно безосновательно обвинял власти в том, что они ложью, лицемерием, обманом и антидемократическим законодательством унижают достоинство человека и лишают общество свободы мысли и действий; тем самым, злоупотребляя функциями священника, превращал костелы в места опасной для интересов ПНР антигосударственной пропаганды.
Что правда то правда: интересы Церкви и коммунистической власти не совпадали. И о. Ежи Попелушко действительно был крайне опасен для правительства стран , где, как у Оруэлла, ложь называлась правдой, лояльность по отношению к тоталитарному государству — любовью к родине, а миссию священника всеми силами старались низвести до роли массовика-затейника в заводском ДК. Но если сегодня это выглядит смешным, то именно благодаря тем, кто не дрогнул тогда, отлично понимая серьезность ситуации.
Согласно тогдашнему польскому законодательству по предъявленным обвинениям о. Ежи грозило до десяти лет лишения свободы.
Основой нашей несвободы является то , что мы поддаемся господству лжи, не разоблачаем ее, не протестуем против нее в своей повседневной жизни. Не перечим ей, молчим или делаем вид, что верим. И так живем, окутанные обманом. Отважное свидетельство правды — это путь, который прямиком ведет к свободе. Человек, который говорит правду, — это человек свободный, даже в условиях внешнего порабощения, даже в лагере или тюрьме. Если бы большинство поляков в нынешней ситуации встали на путь правды, мы бы уже сейчас были народом свободным духовно. А внешняя или политическая свобода наступила бы рано или поздно как следствие свободы духа и верности правде.
В тот же день , 12 декабря, в квартире о. Ежи был произведен обыск, который позднее получил название «провокации на Хлодной» (улица, на которой жил священник). «Нашли» несколько слезоточивых гранат, пули для автомата, взрывчатые вещества. И совершенно случайно в обледеневших декабрьских кустах оказался даже не рояль, а съемочная группа ТВ, которая фиксировала на камеру «находки».
О. Ежи арестовали , но уже на следующий день отпустили — как ни странно, по распоряжению тогдашнего министра МВД Чеслава Кищака. Вероятно, он понял, что столь грубая работа будет иметь обратный эффект и послужит неопровержимым доказательством милицейского произвола, а не преступности священника.
Однако провокация на Хлодной не была последней — были еще и обыски , и вызовы на допрос, и нападения на машину о. Ежи Попелушко. 16 октября 1984 году примас Юзеф Глемп, понимая, что дело принимает опасный оборот, предложил Попелушко уехать в Рим на учение. Он отказался.
Я отдаю себе отчет в том , что за правду приходится страдать. Если люди, у которых есть семьи, дети, которые за что-то отвечают, были в тюрьмах, страдали... То почему же я, священник, не должен? <...>
Я уже перешел барьер страха и больше ничего не боюсь. Я готов ко всему.
19 октября о. Ежи по приглашению верующих и рабочих приехал в Быдгощ. На обратном пути его машину остановила дорожная милиция. Водителю удалось бежать , о. Ежи избили и увезли куда-то в сторону Торуня.
Похороны Ежи Попелушко. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиОдиннадцать дней вся Польша молилась и верила , что не сегодня завтра о. Ежи найдут. Возможно, в лагере или в тюрьме, но найдут. 30 октября пришло извести о том, что тело о. Ежи Попелушко, изуродованное почти до неузнаваемости, нашли в Висле неподалеку от города Влоцлавек.
3 ноября 1984 года около миллиона человек шли за гробом Ежи Попелушко. Такой демонстрации ПНР не видела никогда. Первые несколько месяцев для того , чтобы попасть во двор храма св. Станислава Костки, где был похоронен о. Ежи, и поклониться его могиле, необходимо было стоять в очереди несколько часов. И люди стояли. В любую погоду.
***
День 6 июня 2010 года , когда Ежи Попелушко был провозглашен блаженным, стал всенародным праздником. Беатификационную мессу отслужили сто епископов из разных стран и 1600 священников. Еще три тысячи священников участвовали в мессе вместе с верующими. Площадь Пилсудского и прилегающий к ней Саксонский сад (Ogród Saski) были заполнены праздничными толпами народа — с флагами, транспарантами, иногда — в красочных национальных костюмах.
После окончания мессы с площади Пилсудского к храму Провидения Божия отправилась торжественная процессия с реликвиями нового блаженного. И на всем пути следования — а это 12 километров — вновь были тысячные толпы.
Он по-прежнему был одним из них , их делегатом в Небе. И останется им до тех пор, пока то, за что они вместе боролись —уважение к человеческой личности, справедливость, правда и свобода — будет значимой частью ментальности поляков, то есть, хотелось бы верить, всегда.
