Close

У известных людей обычно две жизни. Первая замкнута в биологическом жизненном цикле от рождения до смерти. Вторая длится намного дольше, охватывает историю превратностей памяти и забвения, а нередко и кардинальных изменений традиционных оценок. Прославленный человек стоит на пьедестале, но почти каждый видит его в ином свете. Со временем он становится символом: преданности отчизне, патриотизма, жертвенности... Факты из биографий теряют свое значение. Он начинает жить в легенде.

Эти слова историка Януша Тазбира я цитирую по памяти, но думаю, они прекрасно объясняют всемирную популярность легенды о Ирене Сендлер.

*

Легенда — это облагороженная и упрощенная память. Ее герои — люди с яркой индивидуальностью. А еще важно, оставили ли они после себя дело жизни. Все это дает легенде силу и мощь воздействия на других. Что обогащает легенду, упрочивает ее существование? Иногда — сплетни, скандалы, грубое нарушение приличий, некая тщательно скрываемая тайна личной жизни. Но самое главное — это восхищение, признание поступков. Бывает, что герой сам еще при жизни (сознательно или неосознанно) участвует в создании своей легенды. Формирует ее, согласно собственному замыслу. Становится автором и героем собственной истории.

Так было с Иреной Сендлер. О ней заговорили не только в мире, но и в Польше благодаря четырем американским девочкам из Юнионтауна, увлекавшимся историей Холокоста. В 1999 году они написали для школьной олимпиады по истории пьесу «Жизнь в стеклянной банке» об отважной польке, которая спасала от смерти детей из гетто. Слово «спасала», подхваченное СМИ, стало символом, мифом, легендой. С ним связано множество недоразумений. Пани Ирена каждый раз поправляла: «Запомните, одна бы я ничего не сделала».

Я пытаюсь донести и зафиксировать другое определение того, что принесло славу пани Ирене. Скажу так: Ирена Сендлер участвовала в спасении множества евреев из Варшавского гетто. Главным образом — детей, но при ее участии спасены и взрослые. Вместе с ней постоянно работали десять человек. И у каждого — свои помощники и сеть контактов. Это была большая группа, в основном женщины, Ирена Сендлер — самая младшая.

Я написала четыре книги о женщине, которую называют матерью детей Холокоста. Мы познакомились, когда пани Ирене было 93 года. Я находилась рядом с ней последние пять лет ее жизни. Видела ее грусть, когда она говорила о текущих политических событиях в стране и мире. Видела, как ее растрогал репортаж о визите папы римского Бенедикта XVI в бывший нацистский концлагерь Аушвиц. Видела, как она радовалась, когда ее навещали дети, подростки и взрослые — буквально со всего мира. Видела, как она была счастлива, когда в ее комнату дома престарелых в варшавском Новом городе приходили люди из Общества «Дети Холокоста». Она редко соглашалась на встречи с журналистами. Но спокойно и терпеливо отвечала на трудные для нее вопросы: боялась ли она во время войны; как ей удалось преодолеть страх; не утратила ли она веру в людей после того, что видела на улицах Варшавского гетто?

Я познакомилась с человеком, получившим трагический жизненный опыт, для которого война так и не закончилась. Для нее были мучительны вопросы о событиях периода оккупации, о посещениях Варшавского гетто, о послевоенных годах. Она не хотела возвращаться к пережитому. Но возвращалась, потому что этого ожидали приходившие к ней люди, без конца задававшие одни и те же вопросы: «Пани Ирена, как вы спасали этих детей?». Чтобы избавиться от навязчивых журналистов, Ирена Сендлер подготовила краткое описание своей деятельности во время войны.

Когда я впервые пришла к пани Ирене, предполагалось написать только одну статью. А она согласилась на книгу. Совместную книгу. Первое издание 2004 года — «Мать детей Холокоста. История Ирены Сендлер». Эта книга вышла в десяти странах. Я в ней указана как автор-составитель. Почему? Потому что книга создавалась на основе материалов, которыми поделилась со мной моя героиня. И только следующие издания (2008 года, «Дети Ирены Сендлер» и 2014 года, «Подлинная история Ирены Сендлер», а также «История Ирены Сендлер» 2018 года) я подписала как автор. Три издания книги, вышедшие после смерти пани Ирены, мною исправлены и дополнены новыми материалами. Самым ценным из них — в предпоследнем и последнем изданиях — я считаю главу, включающую мою беседу с Яниной Згжембской, дочерью пани Ирены.

Мурал с изображением Ирены Сендлер, Цешин, Польша. Источник: wikipedia.org

Кем была Ирена Сендлер, еще при жизни ставшая символом человечности, легендой и мифом? Она родилась 15 февраля 1910 года в Варшаве. Но первые годы детства провела в Отвоцке. В городке под Варшавой, известном местном курорте. Климат в окрестностях Отвоцка считался благоприятным для больных туберкулезом, а их в те времена было немало. Отец Ирены — Станислав Кшижановский (1875–1917), врач и общественный деятель, зачастую лечивший бесплатно самых больных и бедных.

Беднейшими его пациентами были евреи. Ирена маленькой девочкой играла с еврейскими детьми и даже научилась понимать идиш. Ей было семь лет, когда отец заразился от одного из пациентов сыпным тифом и умер. Ирена до последних дней своей долгой жизни рассказывала, что отец привил ей два принципа, сформировавших ее как человека. Первый: «каждому, кто тонет, надо протянуть руку». И второй, что «раса, национальность, религия не имеют значения. Важно только, что это за человек». Эти простые слова пани Ирена повторяла всем, кто приходил навестить ее.

До войны она изучала юриспруденцию и польскую филологию, но не закончила учебу. Защита уже готовой дипломной работы не состоялась из-за войны. Еще раньше (в 1932 г.) она начала работать в отделе помощи матери и ребенку при Свободном Польском Университете. В число обязанностей пани Ирены входило общение с самыми бедными жителями столицы. Она проводила собеседования, организовывала помощь нуждающимся семьям. В годы Второй мировой войны этот опыт помог Ирене Сендлер создать сеть преданных соратников. Именно Сендлер организовала себе и нескольким самым отважным своим подругам постоянные пропуска в Варшавское гетто. Она придумала способы, как вывозить еврейских детей из гетто. В акции принимало участие множество людей. Прежде всего — польские семьи, с которыми Ирена договаривалась, что они приютят ненадолго девочек и мальчиков. Еврейские дети учили польские молитвы, стихи, песни и ждали получения метрик погибших польских детей, в этом помогали сочувствующие священники. Только после получения документов спасенных удавалось перевести в другие места, например, в приюты при монастырях или в семьи, которые хотели бы заботиться о них уже более длительное время.

Ирена и ее соратники спасали детей разных возрастов. От грудных младенцев (лучший пример — история Эльжбеты Фицовской, родившейся в гетто в январе 1942 года) до подростков (которые чаще всего покидали гетто вместе со взрослыми в трудовых бригадах). Нелегко было вывести из гетто совсем маленьких детей — через канализацию или по специальным туннелям, соединяющим соседние многоквартирные дома. А самой сложной задачей оказалось спасение мальчиков.

Ирена Сендлер говорила, что все войны когда-нибудь заканчиваются. И думала о том, что будет со спасенными детьми в будущем. Она очень хорошо знала еврейскую среду и понимала необходимость «спасти жизнь для будущей жизни». Чтобы община могла возродиться после войны, необходимо знать местонахождение спасенных детей. Чтобы они могли вернуться в еврейские семьи, если их близкие переживут войну, или хотя бы просто в еврейскую среду.

Отсюда и идея записывать имена детей: старые и новые — в т.н. «арийских бумагах». Это был длинный перечень сделанного Иреной и ее подругами. Список, который составляла пани Ирена, всегда хранился у нее в квартире (тонкие полоски папиросной бумаги, сложенные в банку, стоявшую на столе), вплоть до ее ареста гестапо в октябре 1943 года.

Сендлер удалось освободить за взятку благодаря усилиям активистов Жеготы, а список по счастливому стечению обстоятельств не попал в руки немцев. Легенда гласит, что две бутылки с именами спасенных детей закопали под яблоней в саду Ядвиги Пётровской на Лекарской улице, 9. И извлекли уже после окончания войны. С помощью перепечатанного на машинке списка еврейские организации смогли начать поиск спасенных от смерти детей.

К сожалению, не всё получилось так, как планировала Ирена Сендлер. Для нее было очень важно, чтобы после окончания войны еврейским детям не пришлось пережить еще один кошмар — расставание с приютившими их польскими семьями. Что оказалось не всегда возможно. Случалось и такое, что детей из польских семей забирали насильно. Точное количество детей, спасенных Иреной Сендлер и ее подругами, неизвестно. Знаменитый «Список Сендлер», переданный Адольфу Берману, потерян. Большинство спасенных остались в Польше. Но есть и такие, чьи родственники нашлись в Израиле и США. После войны пани Ирена вернулась на работу в отделе опеки. Активно работала до 1968 года, когда по состоянию здоровья вынуждена была выйти на пенсию.

Личная жизнь пани Ирены тоже складывалась по-разному. Когда ей было 17 лет, цыганка нагадала, что у нее будет два мужа, но замуж она выйдет трижды. И это предсказание сбылось. Первым мужем Ирены был Мечислав Сендлер (1910–2005), филолог-классик по образованию, вторым — спасенный ею из гетто историк Стефан Згжембский [Адам Цельникер] (1912–1961). За Сендлера она снова вышла после смерти второго мужа, отца троих ее детей: Янины (1947 года рождения), Анджея (родился и умер в 1949 году) и Адама (1951–1999).

Ирена Сендлер скончалась 12 мая 2008 года в Варшаве. Похоронена в семейной могиле на кладбище Старые Повонзки. Легенда о ней живет до сих пор. Что было ее главным принципом? Моя героиня в своей жизни руководствовалась одиннадцатой заповедью, недавно озвученной историком и бывшим узником концлагеря в Освенциме Марианом Турским: «Не будь равнодушным». Она часто повторяла: «Пока я жива, пока у меня есть силы, я всегда буду говорить, что самое главное в мире и в жизни — это Добро».

Перевод Елены Барзовой и Гаянэ Мурадян

Close