Мясо в ПНР обладало необычайной силой — оно способно было свергнуть власть. Болезненно убедился в этом глава польских коммунистов Владислав Гомулка. И получилось, в общем-то, справедливо — ведь он считал, что полякам не нужна ветчина, потому что щавелевый суп с яйцом ничуть не хуже.
В декабре 1970 года власти под его руководством решили повысить цены на продукты питания. Взбешенные судостроители вышли на улицы. Против них была брошена армия. Началась стрельба, в результате которой погибло более сорока человек.
Спустя несколько дней Гомулка подал в отставку. А еще через несколько месяцев новый первый секретарь, Эдвард Герек, отказался от повышения цен после забастовки лодзинских текстильщиц.
Повышение цен на мясо привело и к беспорядкам в Радоме в 1976 году. Вскоре после этого, когда в июле 1980 года поднялись цены в заводских столовых, грянула «Солидарность».
Мясо показывало в Народной Польше свою силу, а поляки были им по-своему одержимы. Известный польский писатель Казимеж Брандыс считал, что потребление ветчины стало в Польше своего рода актом свободы. Оно свидетельствовало о том, что человек, живущий в условиях режима, обладает сокровищем, недоступным для простых смертных, — и вовсе не из-за его цены, а из-за физического отсутствия. Мяса в магазинах просто не было. Зато были анекдоты на его тему. Например, человек заходит в магазин, снимает пальто и подает его продавцу. «Что вы делаете?!» — кричит продавец. «Ой, извините, — отвечает покупатель, окидывая взглядом пустые крюки. — Я думал, это гардероб».
В ПНР, как и в СССР, возник даже особый язык, связанный с дефицитными продуктами. За мясом нужно было «отстоять» очередь, его необходимо было «достать». Поляки говорили, что в магазин «выбросили мясо». При этом в польском языке этот оборот — «бросаться мясом» — использовался раньше только в переносном смысле и означал употребление нецензурных выражений. А когда ввели карточки на мясо, официально их назвали продуктовыми талонами — во избежание ассоциаций с военными временами, когда множество товаров выдавали централизованно и в ограниченном количестве.
Польский писатель-эмигрант Анджей Хцюк утверждал: «Государство, где постоянно возникает дефицит, где нужно выстаивать очереди, отнимающие время и энергию гражданина, государство, в котором приходится мошенничать и красть ради возможности жить достойно — это не нормальное государство». «Лунная земля», 1972.
Мясо было основным продуктом питания в ПНР — это отличало ее от довоенной Польши, где многим было не по карману ежедневно есть мясо.
Ветчина стала в Народной Польше символом богатства и достатка, особенно в деревне, где до войны ее видели нечасто. Власть отождествляла рост потребления мяса с ростом благосостояния.
ПНРовская кухня была жирной и не слишком разнообразной. Поэтому такая важная роль отводилась мясу. Молочных продуктов в магазинах было мало: какой-нибудь плавленый сырок, творог, несколько сортов сыра. Во времена Эдварда Герека повеяло современностью: появились йогурты.
Почему в магазинах не хватало мяса? Власти предлагали удивительное объяснение: мяса слишком мало, потому что люди слишком много едят.
Читать далее
Хиларий Минц, в сталинские годы вице-премьер и ответственный за экономику, говорил, например, о болезни роста. По его мнению, экономический рост в Народной Польше был таким стремительным, что иногда чего-нибудь не хватало. Владислав Гомулка тоже считал, что быстро растет покупательная способность общества, поэтому люди хотят есть больше мяса, которое вдобавок слишком дешевое.
Впрочем, была в этом некая правда, связанная с коммунистической экономикой — экономикой дефицита. Когда какой-нибудь дефицитный товар появлялся в магазине, люди часто покупали его про запас, что вело к постоянной его нехватке. Экономикой руководили сверху, никто не менял план в одночасье, если не хватало какого-то товара. Проще говоря, если человек видел в магазине ветчину, то покупал не несколько кусочков, как сегодня, а сразу килограмм, — потому что не знал, когда ему снова выпадет такая удача.
Кроме того, поляки обращали на стабильность цен больше внимания, чем на рыночное равновесие. Они предпочитали, чтобы каждый стоял в очереди за мясом, и не стремились к отсутствию очередей благодаря тому, что мясо будет дорогим, и его смогут позволять себе лишь немногие. Протесты вспыхивали из-за повышения цен, а не в связи с введением регламентации.
Мяса недоставало, потому что сельское хозяйство не было частным на сто процентов. Правда, крестьяне владели землей, но закупочные цены устанавливало государство.
Послевоенная коллективизация подкосила сельское хозяйство. Крестьяне отдавали землю в кооператив — иначе было нельзя, — а инвентарь уничтожали.
До 1949 года в Польше действовали карточки, но в этот год государство объявило операцию «Ж» — «животноводство». Оно поддерживало, оптимизировало, распределяло. Однако вскоре началась корейская война, и деньги понадобились на вооружение, а не на развитие животноводства.
Время от времени государство регулировало рынок мяса. В начале 50-х оно ввело обязательные поставки, продолжавшиеся вплоть до 70-х, до эпохи Эдварда Герека.
Ситуация в сельском хозяйстве немного улучшилась после 1956 года, когда бразды правления принял Владислав Гомулка, а тысячи производственных кооперативов распались.
На Западе начали закупать комбикорма. Власти придумали схему: импортировать комбикорма в качестве сырья, а затем продавать переработанный продукт, например, знаменитую консервированную ветчину в банках, «Polish ham», которая шла главным образом на английский и американский рынок. Разумеется, мясо экспортировали и в Советский Союз, а также обеспечивали им размещенные в Польше советские войска. В связи с этим возникла шутка:
— В чем заключается новый метод убоя?
— Подложить взрывчатку. Часть мяса летит на запад, часть на восток, а полякам кровь застилает глаза.
Однако вскоре оказалось, что Польша платит за комбикорма больше, чем зарабатывает на экспорте. В связи с этим их импорт ограничили, что дополнительно ударило по животноводству. В середине 60-х проблема с обеспеченностью мясом была уже очень заметна. Владислав Гомулка нашел из нее довольно своеобразный выход.
Кто виноват, что в мясных магазинах пустые полки? Растратчики — решил Гомулка.
И это не шутка, а официальное объяснение. Вопросом недостатка мяса должны были заняться милиция и суды. Вскоре была задержана группа лиц, работавших в государственной системе торговли мясом и бравших взятки от директоров магазинов за поставки более крупных партий товара.
Эта схема работала много лет и в масштабах страны большого значения не имела — просто одни магазины были обеспечены мясом лучше, а другие хуже. Однако она не вела к тому, что во всей Польше становилось больше или меньше мяса. Власти коммунистических стран никак не могли согласиться, что экономика не работает из-за ошибочных экономико-идеологических концепций. Ответственность всегда возлагалась на какого-нибудь врага.
Один из обвиняемых, Станислав Вавжецкий, в феврале 1965 года был приговорен к смертной казни. Он занимал пост директора Городского предприятия мясной торговли, а в вину ему вменялись взяточничество и растрата. Приговор привели в исполнение уже в марте. После 1956 года это был единственный смертный приговор по экономическому делу.
Тем не менее, сравнительная статистика потребления мяса способна вызвать удивление. В 1960 году, когда поляки жаловались на отсутствие мяса в магазинах, в среднем они потребляли в год 43 килограмма. А в 2010 году, когда прилавки магазинов ломились от мяса, годовое потребление среднего поляка составляло 67 килограммов. Это значительная, но вовсе не гигантская разница. Уже много лет потребление мяса в Польше падает в результате все более разнообразной диеты. Поэтому статистика создает некую иллюзию — в ПНР нехватка мяса вела к серьезным проблемам с заполнением стола, а сегодня на столе появилось множество других продуктов.
В 70-е годы в печати появилась реклама: «Ты уже увеличил потребление птицы?» Похоже, власти стремились к большему разнообразию рациона.
При этом в ПНР никогда не продвигали идею вегетарианства. Видимо, коммунисты не хотели предлагать людям питаться овощами, фруктами и рыбой, поскольку это означало бы признание экономического поражения. Правда, предлагались разного рода заменители. В сардельки, вареную и ливерную колбасу собирались добавлять сою. Однако производство так и не было запущено из-за отсутствия сои.
В заключение дадим еще один ответ на вопрос, почему в ПНР не хватало мяса. Шутка тех времен гласила: «Потому что скот не поспевает за развитием социализма».
Перевод Никиты Кузнецова
