Евгений Климакин: Появлялась ли в кругу «Солидарности» тема Украины , украинцев?
Богумила Бердыховская: В 1980–1981 годах , в самом начале деятельности «Солидарности» , были приняты два важных постановления. Первое — Обращение съезда делегатов «Солидарности» к людям труда Восточной Европы. В нем профсоюз призывал рабочих стран так называемого Восточного блока, в том числе украинцев, бороться за свои права, за свободу собраний. По тем временам это был очень важный и смелый документ. Некоторые историки склоняются к мнению, что подавление «Солидарности» в 1981 году — это последствие принятия как раз этого обращения.
ЕК: Почему они так считают?
ББ: Кремль мог допускать протестные движения внутри Польши. Это , мол, польские внутренние дела, главное, чтобы ничто не выходило за пределы страны. Но этим документом поляки, по мнению Москвы, пересекли красную черту: «Солидарность» начала вмешиваться в чужие дела, подстрекать другие народы.
ЕК: А второй документ?
ББ: Постановление относительно национальных меньшинств. В нем говорилось о том , что граждане Польши, представляющие другие этнические группы (украинцы, белорусы, татары, немцы и т. д.), должны иметь такие же возможности развития своих культур, как поляки.
ЕК: Среди деятелей «Солидарности» были украинцы?
ББ: Да. Наверное , наиболее яркой фигурой был Владимир Мокрый — тогда еще доктор, Научная степень, соответствующая кандидату наук в постсоветских странах. а сейчас — профессор Ягеллонского университета. Он активно включился в деятельность профсоюза , при этом не скрывая своего украинского происхождения. При каждом удобном случае Мокрый подчеркивал: он — украинец, который поддерживает постулаты «Солидарности». По моему мнению, его роль в изменении мышления украинского сообщества в Польше до сих пор недооценена. Он предлагал трансформацию: от мышления в категориях «я — представитель меньшинства» перешел к позиции «я — гражданин», человек, имеющий определенные права не потому, что принадлежит к национальной группе, а потому, что является гражданином страны. Этому вопросу посвящен обширный текст Владимира Мокрого «Сегодняшняя дорога русина к Польше», напечатанный в еженедельнике Tygodnik Powszechny в ноябре 1981 года.
Еще одна фигура — врач Ежи Стабишевский. Это единственный польский украинец , который был интернирован. В декабре 1981 года он вернулся домой после смены в больнице, а ночью его арестовали. На свободу Стабишевский вышел через несколько месяцев.
После обретения Польшей независимости в 1989 году он возглавил отделение Союза украинцев Польши в Пшемысле и стал директором тамошней больницы. Вы представляете , какой у Стабишевского был авторитет, чтобы в таком месте — городе с необычайно сильной польско-украинской напряженностью — быть одновременно председателем украинской организации и директором больницы? Кстати, благодаря, в частности, ему в Пшемысле появилась украинская школа.
Стоит также вспомнить профессоров Михаила Лесива и Стефана Козака , которые подписали письмо представителей национальных меньшинств к Леху Валенсе и Гражданскому комитету, что в условиях того времени требовало немалой храбрости. Впрочем, это было уже начало 1989 года.
Не могу не вспомнить и о молодых тогда студенческих деятелях , которые активно присоединились к движению солидарности в широком смысле, в частности Олю Гнатюк, Петра Тыму, Еву Рыбалт, Мирослава Чеха.
ЕК: Для кого из деятелей «Солидарности» важен был украинский вопрос?
Яцек Куронь. Источник: trojmiasto.plББ: Прежде всего для Яцека Куроня. Он родился во Львове , семья его матери была польско-украинская, он видел, какими были отношения между народами и до, и во время войны. Для него Украина, украинцы, польско-украинский диалог были очень важны. Кстати, мы познакомились как раз благодаря Украине. В Католическом университете в Люблине мы, польские и украинские студенты, организовывали Недели украинской культуры, в чем Куронь нам весьма активно помогал.
ЕК: Пытались ли власти как-то разыграть украинскую карту с целью раскола?
ББ: Да. Тогда власти распространяли сплетни , будто «Солидарность» собирается напасть на украинцев и белорусов. По Белосточчине даже ходили сплетни, будто уже метят дома белорусов, чтобы точно знать, на кого нападать. Власть хотела резко настроить национальные меньшинства против профсоюза. Разумеется, «Солидарность» никогда не планировала нападений на украинцев или белорусов. Однако пропаганда была настолько эффективна, что даже сегодня можно найти людей, которые с глубокой уверенностью утверждают, будто «Солидарность» собиралась вырезать нацменьшинства.
ЕК: Как ситуацию изменили 1981–1983 годы , военное положение в Польше?
ББ: Казалось , власти перекрыли воздух, отобрали свободу, но благодаря военному положению подпольная деятельность интеллектуалов стала еще мощнее. Тема Украины регулярно появлялась в подпольной прессе.
ЕК: Что писали?
ББ: Что Украина должна быть независимым государством. Рассказывали об истории , о выдающихся украинцах, о диссидентском движении. В самиздате об Украине писали или хорошо, или никак — в результате вырисовывался очень идеализированный образ Украины. Хотя стоит заметить, что весь период «Солидарности» был идеалистическим, такими были люди, занимавшиеся самиздатом. Многие из них наивно считали, что положение поляков в Польской Народной Республике и украинцев в СССР ничем не отличается.
ЕК: А книги на украинскую тему издавались?
ББ: В 1983 году появилась одна из важнейших книг польского самиздата — «Белорусы , литовцы, украинцы. Наши враги или братья?» Ее написал Богдан Скарадзиньский под псевдонимом Казимеж Подляский. Книга обрела безумную популярность, ее несколько раз переиздавали. И это уже не была наивная литература. Скарадзиньский, редактор ежемесячника Więź, отсидевший после войны за антикоммунистическую деятельность, писал о польско-украинской истории XX века, обидах и претензиях украинцев, Волынской резне.
ЕК: Я как раз хотел спросить , появлялась ли тема Волыни.
ББ: Кроме Скарадзиньского , никто ее не затрагивал. Причем он писал не о самой резне, а о ее последствиях для наших народов. Он считал, что в интересах и поляков, и украинцев — решить этот вопрос, сообща засыпать пропасть. Я бы сказала, что его подход созвучен с тем, что писала парижская «Культура». Ее редактор Ежи Гедройц не отрицал факта антипольской операции ОУН-УПА. Он считал , что о Волыни стоит говорить, но это не должно разрушать польско-украинские отношения и быть главной темой.
ЕК: Как Вы считаете — возможно , уже тогда стоило разговаривать о Волыни?
ББ: Сформулированный таким образом вопрос — аисторичен. Чтобы затрагивать такие темы , общество должно осознавать их важность. Какова была ситуация в 1980-х? Украина — часть империи. Польша — сателлит. На протяжении сорока лет о Волынской резне нельзя было вспоминать. Рискну предположить, что в 80-х о ней знали хорошо если двадцать процентов поляков. Цензура внимательно следила за тем, чтобы эта тема не стала мейнстримной. Мы же были в так называемых братских отношениях с советским народом! Какая Волынь? Кто с кем и о чем мог тогда говорить? Не было почвы для таких разговоров и дискуссий. Никакие исследования антипольской операции ОУН-УПА в Польской Народной Республике не велись. Единственный историк, который серьезно занимался украинской темой, — Рышард Тожецкий. При этом его книга о Волынской резне «Поляки и украинцы. Украинский вопрос во время Второй мировой войны на территории Второй Речи Посполитой» вышла только в 1993 году.
ЕК: А об операции «Висла» самиздат писал?
ББ: Да. Эти тексты преподносили принудительные депортации как коммунистическое преступление и были преисполнены сочувствия к жертвам.
ЕК: Правда ли то , что в официальной прессе времен Польской Народной Республики нельзя было использовать слова «Украина», «украинцы», «украинское»?
ББ: Правда. Я сама в этом убедилась , когда решила на втором курсе университета писать работу на тему «Украинцы в Польше после Второй мировой войны». Начала искать информацию в официальных источниках, но ничего не нашла. Например, в издании Polityka с 1970 по 1980 год ни одного раза не встречается слово «украинцы» или «украинское». Замечу, что цензорам не так просто было провернуть такое, ведь в журнале печатали, например, статьи о греко-католических церквях в Бещадах. Там прямо просится слово «украинские», но цензоры его не пропускали.
ЕК: Почему эти слова так мешали?
ББ: Это реализация кремлевской стратегии. Москва хорошо понимала , что даже принудительно присоединенная Украина остается тревожным, непредсказуемым элементом советского пазла. Украинское национальное сознания было слишком сильным, империя воспринимала это как угрозу. Именно поэтому использовала различные инструменты устранения «проблемы»: Голодомор, убийства, депортации. Она последовательно уничтожала всё украинское. Украинцы мешали, их нужно было ликвидировать или же делать вид, что их нет.
ЕК: Давайте вернемся к «Солидарности». Как выстраивались связи между украинскими диссидентами и деятелями профсоюза?
ББ: С инициативой выступила украинская сторона. Наша оппозиция активно налаживала контакты с чехами , словаками, венграми, россиянами, но именно украинцы первыми протянули нам руку. В Польшу приехал представитель Украинского Хельсинкского союза Богдан Горынь , и с того времени началось сотрудничество между украинскими диссидентами и польской оппозицией.
ЕК: Вы воочию видели , как начинался этот диалог. Расскажите, пожалуйста, о какой-нибудь памятной польско-украинской встрече.
ББ: Я помню приезд представителей «Солидарности» на первый съезд «Руха». «Рух», или Народное движение Украины — общественная организация, впоследствии партия. Он проходил в сентябре 1989 года в актовом зале Киевской политехники. Мы были единственной иностранной делегацией. Это было что-то невероятное! Богдан Борусевич каким-то образом перевез через границу значки , транспаранты, флаги «Солидарности». Даже не представляю себе, где он их прятал. Когда люди на съезде увидели все это, тотчас начался обмен. Мы им — значок «Солидарности», они нам — «Руха». Польские транспаранты сразу же развесили на стенах актового зала. Когда Адам Михник вышел выступать от имени «Солидарности», зал взорвался аплодисментами. Невероятные воспоминания!
На первом съезде «Руха» («Народного движения Украины за перестройку») , 1989 год, Киев. Слева направо: представители «Солидарности» Францишек Сак, Богумила Бердыховская, Богдан Борусевич, Адам Михник. Во втором ряду справа — Леонид Кравчук. Источник: личный архив Богумилы БердыховскойЕК: Идиллия.
ББ: Не совсем. Мы обратили внимание на то , что организаторы развесили на стенах гербы украинских земель, в том числе герб Пшемысля и Хелма. Сейчас — Пшемысль и Хелм, города на территории восточной Польши, на исторических украинских землях. Я сразу же от имени польской делегации попросила их снять. Организаторы , конечно же, незамедлительно это сделали. Но не успели мы возвратиться в Польшу, как информагентство ТАСС уже сообщило о украинском ревизионизме на съезде националистов в Киеве. Кто-то не подумал, а пропаганда сразу же это использовала.
ЕК: Как Вы сегодня оцениваете то , что тогда было сделано для польско-украинского диалога?
ББ: Думаю , в большой степени именно благодаря этим событиям и контактам Польша первой признала независимость Украины. Это изменило все. Не имеет принципиального значения конъюнктура. В Польше и Украине меняются президенты, правительства. Наши отношения становятся то хуже, то лучше, но основы, которые удалось заложить, очень прочные. Надеюсь, они не пошатнутся.
Перевод Андрея Савенца
