Поэт , писатель, сочинитель текстов для кабаре, переводчик, один из самых популярных литераторов межвоенного двадцатилетия. С одной стороны, его помнят как автора детских стихов , с другой — как литератора, который прямо писал, что думал, употреблял крепкие словечки и вызывал негодование современников. Не приходится удивляться, что спустя сто лет его размышления по-прежнему чрезвычайно актуальны, а многих приводят в ярость.
Юлиан Тувим родом из Лодзи , из cемьи мещан, ассимилированных евреев. Отец поэта, Исидор Тувим, служил в банке; образование он получил в Париже, знал несколько иностранных языков. Мать — Аделя, урожденная Курковская, тоже происходила из интеллигентной семьи: ее отец был владельцем типографии, а четверо братьев — адвокатами и врачами.
Будущий поэт появился на свет 13 сентября 1894 года. Первые несколько лет жизни провел на Видзевской улице , 44 (сегодня — Килиньского, 46) в Лодзи. Но в городе есть и другие адреса, связанные с ним. Официальный сайт города lodz.travel даже сделал специальную карту, с помощью которой можно прогуляться по местам Тувима. Благодаря ей мы узнаем, где поэт потратил свой первый заработок (в несуществующей сегодня кондитерской на улице Пётрковской) и какие места были для него важны (например, парк Хеленув). Он навсегда сохранил связь с Лодзью и так писал о ней:
Пускай потомки забудут рознь
И спор о «Тувимовом деле».
Я сам скажу им: мой город — Лодзь ,
Я здесь лежал в колыбели! перевод Давида Самойлова
На главной улице — Пётрковской — можно найти скамейку Тувима с цитатой , демонстрирующей чувство юмора автора: «У лошади четыре ноги. По одной на каждом углу». Разумеется , улица Тувима в городе тоже есть.
Скамейка Тувима в Лодзи. Источник: ВикипедияВ 1904–1914 годах поэт учился в лодзинской мужской гимназии. Учился из рук вон плохо , особенно если говорить о точных предметах: из-за математики он даже остался на второй год в шестом классе.
Но уже в 1911 году состоялся его литературный дебют: Тувим перевел на эсперанто стихи Леопольда Стаффа. Двумя годами позже было опубликовано первое стихотворение самого Тувима — «Просьба». Оно вышло в газете Kurier Warszawski , подписанное псевдонимом Ст. М. по имени Стефании Мархвувны, будущей жены поэта, тоже переводчицы и писательницы.
Псевдонимы — важная часть истории Тувима. Их у него можно насчитать более сорока! Как правило это была игра слов , например: Мулек Руж, То-есть-я (Czyliżem), Он-же (On-że), Пикадор (по названию кафе-кабаре Pod Picadorem), Шизя Френик (Schyzio Frenik), Юлиан Разбей Тувицкий (Julian Rozbij Tuwicki), Мадам Ицкевич.
В этих псевдонимах видно чувство юмора , которым знаменит Тувим, однако атмосфера веселья вовсе не сопутствовала ему с начала жизни.
Детство Юлиана и его сестры Ирены нельзя назвать безоблачным. Родители не были счастливы в браке , мать страдала невротичностью и чрезмерной чувствительностью и свой страх перед миром передавала детям.
Со временем у Юлиана тоже начались приступы депрессии и тревоги , его мучила агорафобия — он боялся выходить за пределы дома.
Читать далее
Тем временем в 1915 году он начинает первое сотрудничество с кабаре — лодзинским Bi-Ba-Bo , а в 1916 переезжает в Варшаву. Там он изучает юриспруденцию и философию, но вскоре бросает и то, и другое. В 1918 году вышел дебютный сборник поэта «Подстерегаю Бога» — он получил широкий резонанс, собрав как восторженные, так и критические отзывы. Тувима обвиняли в распущенности, разнузданности, развращении молодежи и в порнографии. В книгу входило стихотворение «Весна», которое ранее было опубликовано в литературном альманахе Варшавского университета Pro Arte et Studio. После публикации появилось даже открытое письмо студентов, адресованное Юлиану Тувиму: «… однако же ты , разоблачая весну, не только сорвал с ее лица солнечную маску (которую общество хочет считать истинным лицом весны…), ты сорвал с нее все одежды и явил обнаженной. Твоя весна — воплощение даже не чувственности, но необузданного сексуализма».
В том же 1918 году Тувим вместе с другими авторами , в том числе Яном Бжехвой и Антонием Слонимским, основывает Союз сценических авторов и композиторов (ZAiKS). Он существует до сих пор и уже более ста лет защищает интересы авторов.
Стефания и Юлиан Тувимы. Источник: viva.plЧерез год Тувим вместе с другими поэтами создает поэтическую группу «Скамандр» , а еще женится на Стефании. Она была его партнером на протяжении многих лет, ей он посвятил многие из своих лирических стихотворений. Например, очень популярное произведение «За круглым столом», сегодня более известное как «Томашув» в исполнении Эвы Демарчик (правда , она меняет адресатку на адресата).
В 1920 году , с началом советско-польской войны , Тувим поступил на работу в пресс-службу главнокомандующего вооруженными силами Юзефа Пилсудского. Тогда же начался самый яркий период его сотрудничества с кабаре. Для одного из самых популярных довоенных кабаре Qui Pro Quo Тувим писал скетчи и песни почти на протяжении всего его существования с 1919 по 1931 год. Автор книги «История польского кабаре» Изольда Кец подчеркивает:
Ни одна премьера Qui Pro Quo не обходилась без текстов Тувима — песен , скетчей, монологов, острой политической сатиры.
А Мариуш Урбанек , автор биографии Тувима, рассказывает:
Кабаре было смыслом его жизни. Он мог заходить в театр по несколько раз на дню , каждый раз с новым текстом или хотя бы с новой идеей. Часто приходил на вечерние спектакли, восседал в директорской ложе и наблюдал за реакцией публики. «Чтобы зритель смеялся тогда, когда я этого хочу, его надо изучать», — повторял он. Две последние цитаты взяты с сайта Музея польской песни в Ополе.
«Скамандр» заслуживает отдельного рассказа. Это была поэтическая группа , образованная при участии авторов Pro Arte et Studio и завсегдатаев литературного кафе Pod Picadorem, находившегося сперва на варшавской улице Новый Свят, а позже — в подвале отеля «Европейский». В нее входили пять поэтов: Юлиан Тувим, Ян Лехонь, Антоний Слонимский, Казимеж Вежинский и Ярослав Ивашкевич (они были не единственными, но образовывали ядро группы). С 1920 года поэты сконцентрировались вокруг журнала Skamander, сотрудничали и с журналом Wiadomości literackie. Основной концепцией скамандритов была связь поэзии с реальностью. Они старались соединить поэтику и повседневность, внедряли в поэзию разговорный язык и темы из жизни горожан.
Тувим известен своеобразным юмором , сочетающим остроту ума и оригинальность. Его произведения иногда называют сложными, и их, безусловно, непросто переводить из-за того, что он часто использует игру слов.
Его язык неординарен , а стихи отличает необычайная красота и культура слова (хотя, пожалуй, чаще вспоминают те произведения, в которых он слов не выбирает). Яцек Качмарский в книге-интервью Гражины Предер «Прощание с бардом» говорил:
Тувим был любовником польского языка. Он холил его , лелеял, искал новые значения, новые звучания.
Его строки до сих пор живут в нашей разговорной речи. Например , мы цитируем: «Любовь все тебе простит» (Miłość ci wszystko wybaczy) — название суперхита Ганки Ордонувны , «Живи так , чтобы друзьям стало скучно, когда ты умрешь», «Блаженны те, кто, не имея что сказать, не облекают этот факт в слова» или «Изюм — это огорченный виноград». Мы напеваем песенки на его стихи — «Апельсины и мандарины» (Pomarańcze i mandarynki) , Grande Valse Brillante, «По первому знаку» (Na pierwszy znak).
Тувим был личностью разносторонней , и одна из его ипостасей — выдающийся переводчик. Он переводил стихи с русского, французского, немецкого и латыни. Языки выучил в российской гимназии, где было запрещено говорить по-польски, зато преподавали немецкий и французский. Его любимая сестра, Ирена Тувим, тоже занималась переводами. Именно она заново открыла польским детям «Винни-Пуха» Алана Милна. Ее перевод до сих пор считается более интересным, чем оригинал.
В межвоенный период жизнь поэта была нелегкой — неприязнь к евреям росла , набирал обороты антисемитизм. Тувима, например, обвиняли в «оевреивании польской литературы». Он справлялся с этим как умел, то есть с помощью иронии и юмора. Именно благодаря нападкам на поэта до нас дошли не только его романтические стихи, но и более резкие строки — одному эндэку член национал-демократической партии он , например, ответил:
Напрасно ждёшь , что дам я сдачи,
Что плюну в морду, влезу в драку.
И не скажу: «Ты х*й собачий!» ,
Чтобы не оскорбить собаку. перевод Александра Бондарева
Другое известное произведение , в котором он иронизирует над тем, как якобы вредит Польше, было опубликовано в газете Cyrulik Warszawski (№15, 1926 год). Оно называется «Мой денек» и содержит такой фрагмент:
Как утром солнышко проснётся ,
Лишь тёплый луч его почую,
А мне в душе уже неймётся,
«Долой правительство!» — кричу я.
И продирая сладко очи,
В своей моральной гнили кисну
И с удовольствием порочу
Людей, и Бога, и отчизну. перевод Александра Бондарева
Впрочем , несмотря на остроумные ответы, нападки на Тувима отразились на его здоровье — усугубились депрессия и нежелание выходить из дома, открылась язва желудка.
В 1936 году было опубликовано революционное и пацифистское стихотворение «Простому человеку» , где есть такие строки:
Когда прелаты и раввины
Опять восславят карабины ,
Веля во имя божьей славы
Карать врагов своей державы.
Публикация вызвала новый скандал. На обвинителей не подействовали заверения автора , что эти слова не относятся к оборонительным сражениям.
И вновь балбес дураковатый
Поверит их призывам вздорным ,
Что нужно вновь идти и биться,
Жечь, грабить, рушить, навалиться… оба фрагмента из стихотворения в переводе Давида Самойлова
Эти слова , по-прежнему чрезвычайно актуальные, широко известны, в частности, благодаря исполнению группы Akurat.
Он выражал свои мысли прямо и в стихотворении «Целуйте меня в ж…у» (Całujcie mnie wszyscy w dupę).
В ответ на его тексты звучали требования , чтобы он прекратил писать по-польски, а некоторые и вовсе жаждали его ссылки в исправительный лагерь.
Не переставая писать и бороться с обвинениями , он продолжал работать. В 1927–1939 годах Тувим сотрудничал с Польским радио, где несколько лет занимал должность художественного руководителя отдела юмора. В 1939 году, после начала Второй мировой войны, эмигрировал с женой и сестрой — через Румынию и Италию они добрались до Франции.
Члены поэтической группы «Скамандер» стали частью первой большой волны эмиграции польских литераторов и поэтов: кроме Тувима из страны уехали также Лехонь , Вежинский, Грыдзевский. Они встречались в парижском «Кафе де ля Режанс». Однако из-за капитуляции Франции в 1940 году, опасаясь за свою жизнь, Тувим и Лехонь выехали в Лиссабон, а затем в Рио-де-Жанейро. В конце концов они вместе перебрались в Нью-Йорк, где Тувим провел почти пять лет. В эмиграции он написал ностальгическую поэму «Польские цветы».
Во время нацистской оккупации Польши все произведения Тувима попали в немецкие списки как вредные и нежелательные , подлежащие уничтожению.
Отец Тувима умер в 1935 году. Мать после смерти мужа пыталась покончить с собой , кроме того, она тяжело переживала нападки на сына, поэтому последние годы жизни провела в психиатрической больнице в Отвоцке. Немцы расстреляли ее во время ликвидации отвоцкого гетто в 1942 году и похоронили в общей могиле. Впоследствии Тувим добился эксгумации тела матери и перенес его в могилу рядом с отцом на еврейском кладбище в Лодзи.
Семья Тувима вернулась в Польшу в июне 1946 года. Они удочерили еврейскую девочку Эву из отвоцкого детского дома. В 2006 году Эва Тувим-Возьняк основала фонд им. Юлиана Тувима и Ирены Тувим , цель которого — оказание помощи детям и подросткам с инвалидностью и неизлечимо больным, а также забота о творческом наследии поэта и его сестры.
Коммунисты расценивали возвращение Тувима как свой триумф. На некоторое время он стал привилегированной персоной , власти его опекали и превозносили. Благодаря этому он мог помогать тем, кто обращался к нему с просьбами.
На сайте фонда приводится цитата из книги Ирены Тувим «Воспоминания о Юлиане Тувиме»:
Юлек не имел привычки выпячивать себя , не заставлял окружение робеть, не подавлял своей значимостью. Ежедневно он получал множество писем от самых неожиданных людей с самыми неожиданными просьбами и с величайшей скрупулезностью отвечал каждому, стараясь по мере возможности каждому прийти на помощь. Не отделывался пустыми словами. Он был человеком действия, реагировал быстро. Ему нравилась роль доброй феи, наделенной даром исполнять желания. Он хотел удивлять людей и делать их счастливее. Ему это было жизненно необходимо.
Тувиму предоставили виллу в Анине , поселок под Варшавой, в 1951 году вошедший в состав города ожидая , что он будет поддерживать коммунистическую власть. Однако, поскольку он не выражал поддержку так сильно, как предполагалось (хотя и опубликовал несколько хвалебных стихов), и после возвращения в Польшу вплоть до своей смерти почти не создавал новых произведений, его влияние продлилось недолго. Зато он занимал должность художественного руководителя Нового театра (Teatr Nowy) в Варшаве.
Он был коллекционером , собирал марки и амулеты, интересовался демонологией, а тема ада была его слабостью.
Тувим отдавал себе отчет в своих странностях. Сам писал о них в журнале Szpargały («Старые рукописи») в тексте «Мое собирательство»:
Собирательство мое с самого начала пошло по пути коллекционирования курьезов , странностей, диковинок. Меня не прельщают великолепные, роскошные издания, красивые переплеты, нумерованные экземпляры и прочие образцы «эстетичных» и «художественно сделанных» книг. Я равнодушно прохожу мимо рождественских витрин книжных магазинов, заполненных изысканными альбомными «подарками» и безделушками, зато могу часами рыться в макулатуре, где всегда можно найти что-нибудь эдакое.
Зоологический же раздел моей библиотеки не идет дальше трактатов о фениксе, саламандре, левиафане, василиске и прочих диковинных представителях древней и средневековой фауны. Черти, колдовство, ведьмы, антихристы, яды, чудеса, одержимые, свидетельства глупости и жестокости, дух старины, провинциальные романы столетней давности, листовочки необычного содержания, весь гротескный паноптикум истории культуры — вот безграничное поле моего коллекционирования. цитата приведена на сайте tuwim.org
Результатом его необычных увлечений стали книги «Чары и черти Польши и хрестоматия чернокнижия» и «Польский словарь пьяниц. Вахкическая антология».
Особой приметой Тувима было большое родимое пятно на щеке , так называемая «мышь» — поэтому на большинстве фотографий мы видим его правый профиль: такой ракурс скрывает пятно.
Умер он внезапно , 27 декабря 1953 года в Закопане, в пансионате ZAiKS.
Юлиан Тувим похоронен на Аллее Заслуженных на военном кладбище Повонзки.
Перевод Ольги Чеховой
