«После того , как в Беларуси прошли псевдовыборы, мы поняли, что репрессии там усилятся и нужно будет поддержать тех, кто решит спасаться бегством» , — вспоминает Петр Скопец. К тому времени созданный его женой Катажиной фонд, который помогает детям и взрослым из других стран, оказавшимся в Польше, существовал уже два года. На волне событий за восточной границей белорусский вопрос стал для него одним из главных.
Как-то по прихоти судьбы или по воле Божьей мы начали заниматься этими беженцами , и иногда надо было срочно дать им крышу над головой, приютить. Так что у нас дома жил Виктор, Роман, другой Роман, в течение восьми месяцев — сестры Аня и Таня, двое фармацевтов из Гродно, Саша… Всего около десяти человек в разное время. Одни дольше, другие меньше.
Как правило , у гостей не было постоянного спального места, каждый день комнаты распределялись по-разному. Все зависело от количества людей и от того, сколько среди них мужчин и сколько женщин.
Слава и Изидор Волосяньские с дочерью Анной. Источник: Фонд Humanosh«Желание помогать людям у нас в крови» , — говорит Катажина. И это на самом деле своего рода семейная традиция. Образцом для семьи Скопец стала история бабушки и дедушки Катажины, которые во время войны в течение 22 месяцев прятали от нацистов в подвале своего дома евреев — всего 39 человек, в том числе восемь детей и подростков младше 16 лет.
Подвал в Дрогобыче
Фонд Катажины называется Humanosh (соединение слова «человек» на английском — human — и на иврите — enosh) и носит имя ее бабушки Славы и дедушки Изека.
Недавно мне кто-то сказал , что зря я назвала фонд именем «Славы и Изека Волосяньских», потому что [по форме имени] все думают, что дедушка был евреем. Но если даже и думают, то что? Это разве плохо? Евреи, которых спасли мои бабушка и дедушка, сказали, что никто не называл его полным именем — все говорили «Изек».
На самом деле дедушка был ополяченным украинцем , официально его звали Изидор, а бабушку — Ярослава. Во время войны они жили в Дрогобыче (современная Украина). Изек работал техническим руководителем на небольшой фабрике, основным владельцем которой был местный еврей Зайферт, а соучредителем и директором — отец Изидора, Миколай Волосяньский. На их предприятии трудились и украинцы, и евреи, и поляки.
Фотографии Анны и Славы Волосяньских. Фото: Александра Кононченко / Новая ПольшаМиколай был человеком открытых взглядов , немного социалистом по убеждениям. Это была редкость в то время: совместное украинско-польско-еврейское дело (третьим соучредителем был украинец, не знаю его фамилии). У Миколая Волосяньского и Зайферта была концепция: им было важно обучать молодых людей, чтобы те могли потом получить хорошую работу на других окрестных фабриках.
Итак , Изек работал на фабрике и жил в доме рядом, который тоже принадлежал Зайфертам. Если поехать в Дрогобыч и найти это здание — улица Шашкевича, дом 9, — на дверных ручках можно разглядеть их фамилию. В начале войны Изек встретил Славу, и скоро она переехала к нему.
Немцы еще не пришли в Дрогобыч , но люди понимали, что это, вероятнее всего, произойдет, и евреи начинали задумываться, что им тогда делать.
Среди сотрудников фабрики были люди родом из Катовице , из Берлина, так что все знали, что происходит в Генерал-губернаторстве. административная единица, в которую входила большая часть оккупированных Германией польских земель Уже было известно , что евреев убивают. Волосяньские начали готовить укрытие.
Еще до прихода немцев укрытие под служебной квартирой моего дедушки было готово. В кухне был люк , через который можно было попасть в подвал, рассчитанный на трех-четырех человек. Там должна была прятаться семья паркетчика Вольфа Штока, который работал на той же фабрике. И, собственно, изначально всё. В 1941 году в Дрогобыч входят немцы, той же осенью появляется гетто и примерно в это же время дедушка начинает прятать евреев в этом укрытии. Позже, когда оказалось, что оно слишком тесное, его стали достраивать, копая в разные стороны.
Дрогобыч. Мемориальная доска на доме , где жили Слава и Изидор Волосяньские. Источник: Фонд HumanoshИзначально евреи , в основном коллеги Изека, прятались в укрытии только эпизодически, на несколько часов — например, во время облавы. Но когда большую часть евреев из дрогобычского гетто отправили в концлагерь, стало понятно, что риски все более серьезные. С сентября 1942 года люди начали поселяться в подвале Волосяньских.
После того как оккупанты закрепились в городе , директором мастерской вместо Миколая Волосяньского стал немец. Он получил служебное жилье на втором этаже того же дома.
Ситуация выглядела следующим образом: Слава с Изидором живут на первом этаже , над ними немец, а под ними, в подвале — евреи.
Первое время бабушка и дедушка жили вместе , не будучи мужем и женой, что было по тем временам очень смело. Они решили пожениться, чтобы у дедушки не забрали квартиру или не подселили кого-то, тем более что его квартира была лучше, чем у немца наверху. Они поженились в январе 1943 года, в это время бабушка уже была беременна. Это было очень удачно, потому что в детской коляске под матрасиком можно было прятать еду. Бабушка тогда курсировала по всему Дрогобычу, по разным магазинам, чтобы купить продукты на всех, кто прятался в подвале.
На момент свадьбы Славы и Изека в укрытии жило 14 человек. В августе 1943 года их было около 30. Потом появились еще девять.
Катажина и Петр Скопцы. Фото: Александра Кононченко / Новая ПольшаСо временем Изек оборудовал в укрытии туалет , освещение и кухню. Люди, которые там находились, старались вести, насколько это было возможно, нормальную жизнь.
Мой дедушка по натуре был эдаким масcовиком-затейником. Иногда он приносил им яичный ликер , сидел с ними — играли в шахматы, в карты. Бабушка приносила книжки. В дневниках Хадассы Лизи упоминается, как они с Юлеком Тапером [оба тогда были подростками] научились, лежа на боку в подвале, вместе читать одну книгу.
Подвал был такой низкий , что взрослый человек не мог там распрямиться, так что в основном все сидели или лежали — так 22 месяца!
Им приходилось одновременно ложиться спать и одновременно вставать , потому что когда раскладывали спальные места, они занимали все пространство.
Были и выделенные часы , когда все пользовались туалетом. В это время бабушка наверху пускала воду в ванной, чтобы заглушить звук.
Катажина Скопец с семейными фотографиями. Фото: Александра Кононченко / Новая ПольшаКонечно , были и опасные моменты, когда казалось, что укрытие могут разоблачить.
Там были такие подвальные окошки , засыпанные землей. Однажды немец, живший наверху, подходит, указывает на них и говорит: «Пани Слава, вы наверное там евреев прячете». То ли в шутку, то ли всерьез. После этого бабушка с дедушкой досыпали там больше земли, как-то переделали. А еще они там посыпали перцем, чтобы отбить запах, потому что у того немца была собака. Трудная была ситуация.
Вторая критическая ситуация произошла , когда одна девушка из живущих в подвале забеременела и родила мертвого ребенка, после чего у нее произошло приращение плаценты. Изек и Слава договорились об операции, привезли ее ночью в больницу, но врач испугался и выставил девушку за дверь. «Она вернулась домой сама. Кровоточила , но доползла до двери. Это была зима, на снегу остались кровавые следы» , — рассказывает Петр. Все думали, что это конец.
Отец бабушкиной подруги был гинекологом , в начале войны он закопал инструменты, и Слава попросила его откопать их. Бабушка заставила троих врачей, которые жили в подвале (дантист и двое терапевтов), сделать операцию — и у них получилось! Женщина выжила.
Казалось бы , людей, которые прятались в подвале, должны были сплотить общие трудности, но, конечно, возникали и конфликты. «Самый большой спор в подвале моей бабушки был из-за денег» , — рассказывает Катажина. В какой-то момент у одной из семей закончились средства на еду. Тогда самые богатые сказали, что платить за других они не будут. На что Слава заявила, что это ни на что не влияет: все будут получать одинаковые порции еды, иначе быть не может.
Все 39 человек , жившие в том подвале, пережили нацистскую оккупацию города.
Вручение медали в Яд Вашем. Источник: Фонд HumanoshТрое из них сейчас живут в Израиле. А потомки спасенных Славой и Изидором разбросаны по всему миру.
Слава Волосяньская у дерева , посаженного в ее честь на Аллее Праведников в Яд Вашем. Источник: Фонд HumanoshРодители и дети
В семье Петра Скопца нет такой героической истории , как у его жены, но и он рос в доме, двери которого были открыты для гостей и всех нуждающихся. Глядя на людей, которым они с женой дали приют, Петр вспоминает детство.
К нам с родителями приезжали родственники из Беларуси , Украины: со стороны отца — из полесского Дрогичина возле Пинска, а со стороны мамы — из Любомля, Ковеля, Ивано-Франковска. И во Владимире-Волынском у нас родственники. И когда в нашей квартире на 12 этаже проходили семейные сборища, мы с бабушкой переезжали жить на балкон, так как на полу в комнатах просто не хватало места для всех.
Родители старались помогать разным людям. Лет пять у нас жил Вадим, повар из Украины — он потом уехал в Канаду. Потом другой парень, из Бреста. Когда я возвращался домой, то никогда не знал, кого там застану и кто где будет спать. Поэтому для меня нормально, когда в доме так много людей: ведь надо же им помогать!
Семейный фотоархив Скопцев. Фото: Александра Кононченко / Новая ПольшаКатажина говорит , что ее, как и мужа, сформировал период военного положения и трансформации в Польше. «Мы жили еще тогда , когда люди друг другу не звонили, а просто приходили. И я лично немного скучаю по этому» , — говорит она.
Ничего удивительного , что ценности Катажины и Петра разделяют их дети.
В 2007 году , когда Зузанне было 12 лет, а Франеку — четыре, один ежедневник опубликовал статью о девочке из Тибета, для которой ищут дом в Польше. Прочитав статью, Катажина и Петр спросили своих детей, как они отнесутся к тому, чтобы с ними жила эта девочка?
Франек хотел , чтобы в доме было больше детей, потому что тогда было бы еще больше веселья. Хотя вообще он мечтал, чтобы это были мальчики — играть в футбол. А Зуза сказала: «Если бабушка Слава сумела позаботиться о 39 евреях в подвале, то и я об одной тибетской девочке наверняка сумею. Тем более меня никто не хочет за это пристрелить».
Когда они пришли на встречу , выяснилось, что девочек-подростков трое — они между собой двоюродные сестры и у каждой за плечами своя история. Они приехали в Польшу по приглашению одного фонда, и, зная ситуацию в Тибете, все понимали, что им лучше остаться в Европе. «Мы оказались единственными , кто отозвался» , — вспоминает Кася.
Начинались каникулы , так что мы отвезли всех детей к моему тестю, папе Каси: там были Хим, Зузя, Лодрома, Сонам и Франек, и еще няня Франека. Мы навещали их по выходным вместе с дядей девочек, тибетским монахом Аямламой, и, наблюдая за детьми, мы вместе с ним и папой Каси решили, что лучше всего будет, если с нами поселится самая младшая из них, то есть Сонам.
Хим и Лодрома были тогда уже фактически взрослые , им было 18 и 16 лет, а 14-летняя Сонам по возрасту была ближе всех к Зузе. С сентября она поселилась с ней в одной комнате и пошла в польскую школу. И тогда Катажина и Петр приняли еще одно важное решение.
Катажина Скопец в Тибете. Источник: Фонд HumanoshМы подумали , что нужно поехать в Тибет, к родителям Сонам, чтобы они знали, где она будет жить, как мы выглядим, кто такие. Девочки испекли для них печенье. Мы поехали в Тибет и как-то общались с ними при помощи жестов, фотографий, этого печенья и других вещей, которые мы привезли с собой. Мы объяснили им, что их дочка будет жить с нами, что мы ее любим, что она ходит в школу, помогает по дому.
В Тибете Катажина и Петр познакомились с Канджу , младшей сестрой Сонам. Уже тогда они знали, что мама девочек тяжело больна — она умерла примерно год спустя, — и решили, что стоит забрать Канджу в Польшу.
Уже более десяти лет Сонам и Канджу — часть их семьи.
Катажина Скопец (справа) с мамой Сонам и Канджу и их братом Давасенгом , 2008. Источник: Фонд HumanoshДалай-лама говорит жителям Тибета , чтобы они спасали своих детей, давая им возможность выезжать из Китая, чтобы они могли учиться. Китай аннексировал Тибет в 1959 году. Тогда тибетцев было шесть миллионов, а сейчас осталось только четыре — два миллиона сократили «мягким способом»: отсутствием современной медицины, доступа к прививкам и теми решениями, которые принимает китайское правительство.
Ну и Далай-Лама говорит им, что они должны бежать из Тибета, чтобы иметь возможность со временем создать новое государство, хотя бы в изгнании, и лоббировать в мире проблему восстановления независимости Тибета. Поэтому они сознательно отдают детей [за границу], также как отдают их в монастыри.
Это также, как [во время войны] в Варшаве и везде еврейские семьи отдавали своих детей.
Невозможно себе представить, как можно отослать своего ребенка. Ведь они, скорее всего, расстаются с ними навсегда. Но тибетцы иначе, по-буддийски относятся к жизни: для них существует реинкарнация, бесконечное возвращающееся добро. Может, поэтому им легче.
После поездки в Тибет Петр и Катажина привезли с собой не только вторую приемную дочку , но и еще 17 человек, которые были вынуждены бежать из Китая из-за возможных репрессий, экономических трудностей или по состоянию здоровья.
Франек и Канджу. Фото: Александра Кононченко / Новая ПольшаСейчас Канджу учится в лицее , а Сонам в медицинском вузе: она начинала учиться в Украине, потом была в США, успешно прошла стажировку в израильской клинике.
У родных и приемных детей Катажины и Петра уже своя жизнь , а некоторые даже не живут в Польше, но все они поддерживают родителей и по мере сил помогают им с фондом.
Мирный дом
Одно из главных достижений фонда Humanosh — открытый в марте 2021 года «Мирный дом» в Варшаве: там живут белорусы , которые вынуждены были бежать из своей страны. Для реализации этого проекта супруги Скопец искали любые возможности, обращались за помощью к знакомым бизнесменам.
Все началось с того , что сначала люди [из Беларуси] жили у нас дома, потом один человек ночевал на диване у моей мамы, еще у нашего приятеля кто-то жил. Когда мы стали рассказывать в СМИ истории беженцев, к нам начали обращаться люди, которые предлагали свое жилье только за оплату коммунальных услуг. И это идеальное решение, потому что тогда люди, которые там живут, могут сами себя содержать.
В Доме есть адаптационный период , три месяца. Первый месяц люди живут бесплатно, второй и третий — за полцены. Дальше каждый месяц проживания обходится в 500 злотых с человека.
В «Мирном доме». Источник: Фонд HumanoshПо словам Катажины , такая система должна мотивировать людей брать ответственность за ситуацию в свои руки. Конечно, фонд не только обеспечивает беженцев жильем. Катажина и ее коллеги помогают им найти работу, оформить документы на пребывание, оформить номер PESEL личный идентификационный номер, который есть у всех граждан Польши и постоянно проживающих в стране иностранцев и счет в банке.
За время адаптации люди могут осмотреться и решить , стоит ли им жить именно в Варшаве или лучше рассмотреть другие города.
Через «Мирный дом» уже прошло больше двадцати человек , но поток нуждающихся в жилье такой большой, что многих Петр и Катажина по-прежнему размещают у себя дома или помогают им что-то снять — семье удалось найти уже более десятка квартир. Так или иначе они помогли более чем сотне белорусов.
Мы мечтаем создать что-то вроде дома культуры , совместить его с кофейней, в которой все эти люди смогут встречаться. Это также будет место для организации выставок и концертов. Им это очень нужно!
В «Мирном доме». Источник: Фонд HumanoshУ каждого белоруса своя сложная история. Например , Мария и ее дочь Ева хотели через Польшу добраться в Швецию, но не смогли.
Польша не хотела их выпустить , потому что таковы правила. Страна, которая предоставила гуманитарную визу или чья граница была пересечена первой, закрепляет за собой обязанность помогать беженцам. Если поедешь дальше, тебя депортируют — в их случае обратно в Польшу.
Маму с дочкой отправили в лагерь для беженцев под Торунем. Там один чеченец хотел сделать Марию своей второй женой. «Мы их оттуда вытащили , теперь они у нас», — рассказывает Катажина. У девочки, вероятно, аутизм, для нее было бы лучше всего попасть в Швецию, где живет ее бабушка, но добиться этого пока не получается.
То , что мы делаем сейчас, нацелено главным образом на Беларусь. Потому что там происходят совершенно трагические вещи, и в основном люди бегут оттуда не по экономическим причинам, а по политическим, и именно их мы стараемся поддерживать. Мы помогаем политическим беженцам, и так было всегда.
Нас не устраивают условия, которые царят в польских лагерях для беженцев. Мы оба с мужем не понимаем, почему, например, там нет плоских тарелок, кастрюль или половников. Не понимаем, почему там водятся тараканы.
По словам Катажины , люди, которые приехали из Беларуси за последний год, находятся в ужасном стрессе, а поляки в общем и целом недостаточно хорошо понимают масштаб событий в соседней стране.
Мы всего лишь люди , и те, кто нуждаются в этой помощи — тоже. Они вынуждены бежать из своей страны: там для них все знакомо и понятно, а здесь все приходится начинать с самого начала.
Нередко супруги получают звонки с предложением помощи в их деятельности , и помощи не только финансовой.
Например , недавно друг семьи предложил каждый вечер забирать еду из его ресторана. «Когда я ехала туда впервые , то как будто направлялась в салон за новым Порше: радовалась как ребенок!» , — вспоминает Катажина.
Мы поддерживаем контакт с теми , кого спасли мои бабушка и дедушка, и один из первых людей, который нас поддержал финансово, в том числе в деле помощи белорусам, — Шломо из Израиля, чья мама была одним из детей в бабушкином подвале.
Эта связь имеет для Катажины огромное значение , и она неоднократно возвращается к истории своих бабушки и дедушки. Их пример дает ей силы преодолевать трудности.
У нас евангельский подход к жизни. Каждый день начинается с любви к другому человеку , даже если накануне кто-то тебя обидел. Нам повезло, что у нас есть возможность помогать.
