Евгений Приходько: «Я не хочу быть президентом , но должен» — это одно из любимых выражений Леха Валенсы в 90-х. Он действительно был должен?
Профессор Антоний Дудек. Источник: ВикимедияАнтоний Дудек: Нет , но он тогда был серьезным кандидатом и важнейшим польским политиком мирового масштаба. Не забывайте, что в 1989 году Валенса выступил в конгрессе Соединенных Штатов Америки. Это был триумф, о котором в Польше никто не мог мечтать. С перспективы США, Лех Валенса был символом знаменитой «Осени народов», падения коммунистического режима не только в Польше , но и во всем регионе. Следствием президентских амбиций Валенсы стало формирование политической системы, в которой президент Польши избирается на общенациональных выборах. Если бы не он, наша страна могла бы иметь другую политическую реальность, например, без главы государства, который избирается на всеобщих выборах. Но Валенса хотел стать президентом и быть избранным не как-нибудь, не парламентом, а волей всего народа. Согласно опросам, он был в числе основных кандидатов, но нельзя утверждать, что Валенса был абсолютным лидером симпатий, имеющим огромный отрыв от конкурентов.
ЕП: В одном из опросов 1990 года популярность Валенсы (16 ,1 %) была даже ниже, чем у коммуниста Войцеха Ярузельского (16,6 %).
АД: Этот опрос делали в апреле , когда никто серьезно не рассматривал общенациональные президентские выборы, и он не отражал настоящие общественные настроения. Если бы Ярузельский стал кандидатом, он бы мог рассчитывать не более чем на 10 % голосов избирателей. Валенса был одним из самых популярных политиков и, учитывая его «митинговые таланты», было понятно, что победить его будет непросто. Особенно болезненно испытал это на себе тогдашний премьер-министр Тадеуш Мазовецкий, полная противоположность Леху Валенсе. Мазовецкий — классический правительственный политик, поэтому я до сих пор не могу понять логики его советников, которые подтолкнули его к участию в общенациональных президентских выборах и столкновению с Валенсой. Это было абсолютно безрассудное решение, которое даже сейчас вызывает у меня улыбку.
Однако Валенса не был безусловным лидером , что, впрочем, показали сами выборы. Он рассчитывал на победу в первом туре, но этого не произошло. Именно поэтому он не вышел к телекамерам после объявления результатов — это было достаточно необычное поведение.
ЕП: Правда ли , что окружение Мазовецкого уговаривало Валенсу не баллотироваться в президенты?
АД: Да , ведь первопричиной президентских выборов был внутренний конфликт в лагере «Солидарности» , который начался на рубеже 1989-90 годов. В Польше его назвали «войной в верхах». Когда в Валенсе проснулись президентские амбиции, лагерь Мазовецкого убеждал его, что следует найти компромиссную фигуру, и предлагал конкретные кандидатуры, однако Валенса их даже не рассматривал. Именно поэтому Мазовецкий долго не заявлял об участии в выборах, это произошло только в октябре. Валенса же де-факто сделал это в мае, хотя тогда даже не было известно, как вообще будет выглядеть процедура.
ЕП: Что означало его решение?
АД: Что ни о каких переговорах уже не может быть и речи. Хотя интересно , что за месяц до этого Валенса на так называемой встрече последнего шанса в Гданьске Встреча представителей «Солидарности» в апреле 1990 года, на которой присутствовали епископ Тадуеш Гоцловский, Тадеуш Мазовецкий, Адам Михник, Яцек Куронь, Бронислав Геремек, Александр Галл, Анджей Стельмаховский, Ян Ольшевский, Лех Валенса. предложил такой сценарий: он становится президентом , в Польше появляется должность вице-президента, которую займет профессор Бронислав Геремек, одна из ключевых фигур «Солидарности» . Мазовецкий же должен был оставаться в должности премьер-министра. Предложение Валенсы отвергли. Тогда особо острыми были слова Александра Галля, министра в правительстве Мазовецкого: мол, Лех, ты не подходишь на пост президента. Валенса ответил, что это Галл не подходит на пост министра. На этом встреча завершилась.
Яцек Куронь — единственный , кто хоть как-то пытался искать компромисс и чувствовал, чем это может закончиться для Мазовецкого, в правительстве которого он тоже тогда был министром. А закончилось это унизительным поражением, ведь Мазовецкий не только проиграл Валенсе, но даже не вышел во второй тур президентских выборов. Такой результат стало большим шоком для лагеря Мазовецкого и сторонников, ведь до последнего момента, еще за две-три недели до первого тура, все были убеждены: эти выборы — прежде всего борьба Валенсы и Мазовецкого, а остальные кандидаты — всего лишь фон.
ЕП: Чем характеризовалась тогдашняя избирательная кампания?
АД: Это были первые общенациональные президентские выборы в истории Польши. На уровне улицы кампания выглядела так , как и сегодня. Были столики, где собирались подписи за кандидатов, но люди, в отличие от последующих кампаний, подписывались неохотно. Это почувствовали кандидаты, которые уже позже стали известными. Например, уже покойный Корнель Моравецкий, отец сегодняшнего премьера и тогдашний лидер радикальной «Партии свободы», которая возникла на базе движения «Борющаяся Солидарность», или же участник всех последующих президентских кампаний (кроме последней 2020 года) Януш Корвин-Микке. В итоге только шестерым из 16 кандидатов удалось собрать необходимые 100 тысяч подписей и баллотироваться в президенты.
Тогда поляки впервые увидели предвыборные ролики кандидатов на единственных двух государственных телеканалах. Это была совершенная новинка , которую смотрели миллионы. Сегодня подобное привлекает внимание разве что политических маньяков или экспертов. Телевизионная кампания была одним из ключевых элементов феномена бизнесмена Станислава Тыминьского, который неожиданно для всех прошел во второй тур.
Тогда , как и сегодня, происходили встречи с кандидатами, и королем этого формата, конечно, был Валенса. Позже большие толпы начал собирать и Тыминьский. Мазовецкий же избегал народных собраний. Вместо него на встрече с избирателями ездили сотрудники его штаба. Только в конце кампании, в ноябре, ему организовали вечер в варшавской политехнике, в большом закрытом зале. Такое впечатление, что он боялся открытого пространства.
ЕП: В чем заключался феномен Тыминьского?
АД: Еще молодым парнем в начале 1970-х годов он уехал , де-факто сбежал из Польши на Запад. Вернулся летом 90-го. Тыминьский занимался бизнесом в Канаде и имел свои интересы в Перу. Его жена-перуанка вообще не разговаривала на польском и потому стала объектом придирчивых нападок. Он отражал настроения части поляков, которых пугали экономические реформы и которые отвергали кандидатов «Солидарности» — Валенсу и Мазовецкого, — но одновременно не хотели голосовать за кандидатов посткоммунистического лагеря.
Телевизионная кампания для Тыминьского имела огромное значение , ведь в некоторых маленьких городках и деревнях у него даже не было избирательных штабов, и все же в каких-то из них он побеждал. Замечательная иллюстрация — уже несуществующее Пильское воеводство, где не было не только штаба, но даже плаката, ни одного следа Тыминьского. Туда доходил только телесигнал, и Тыминьский там получил больше голосов, чем Валенса. В своих роликах политик утверждал, что последние четверть века жил в капиталистическом мире и знает, что нужно сделать, чтобы поляки не были «белыми неграми Европы».
ЕП: А кто голосовал за Валенсу?
АД: В первом туре он набрал почти 40 % , а во втором — 74 %. Хотя Валенса и имел большую популярность среди избирателей без высшего образования, нельзя сказать, что люди с дипломами за него не голосовали. В его случае нельзя полностью выделить электоральные группы. Регионально же Валенса доминировал в восточной Польше, где за год до того на парламентских выборах победила «Солидарность», и, конечно, на ее родине в Гданьске.
ЕП: В чем конкуренты обвиняли Валенсу?
АД: Лагерь Мазовецкого заявлял , что Валенса дестабилизирует правительство и остановит экономические реформы, что он популист, а его лозунги — пустые и поверхностные. Команда премьера убеждала избирателей: Валенса оторвет Польшу от Запада, отсылая к известной фразе Валенсы, что он станет тем летучим голландцем с топором, который по всей стране будет рубит мафиозные, коррупционные и преступные схемы. Эти слова решили использовать против него — в роликах Мазовецкого появлялся валенсовский топор, который в первой версии на карте отрубал Польшу от Европы вдоль реки Одра, а во второй — рубил часы, которые отсчитывали время до успешного завершения реформ.
Валенсу даже обвинили в антисемитизме после высказывания , что он имеет польское происхождение и об этом свидетельствуют соответствующие документы. Мазовецкий не был евреем, однако такие заявления Валенсы наталкивали на мысль, что другие кандидаты не имеют подтверждения своих польских корней. Доходило до курьезных историй. Например, один из епископов свидетельствовал, что семейная метрика за несколько веков подтверждает: Тадеуш Мазовецкий — истинный поляк. Но такие заявления породили новые сомнения: а почему только несколько веков, что же было раньше? Все это дошло до абсурда.
ЕП: А тогда уже говорили о том , что во времена правления коммунистов Лех Валенса сотрудничал со спецслужбами?
АД: Эта информация появилась , но опосредованно. Все началось со слов Станислава Тыминьского. Вокруг конкурента Валенсы крутилось очень много разных людей, среди которых были и бывшие сотрудники Службы безопасности. Скорее всего, именно от них Тыминьский узнал, что Валенса в свое время был тайным сотрудником спецслужб. И между первым и вторым туром, во время совместной конференции кандидатов, Тыминьский заявил, что Валенса должен рассказать о своем прошлом, ведь есть доказательства, что оно нечистое. Прямо Тыминьский никаких обвинений не выдвинул, но сказал, что в черном дипломате, который у него при себе, есть соответствующие доказательства.
ЕП: Как на это отреагировал Валенса?
Черный дипломат Тыминьского. Источник: пресс-материалыАД: Профессионально. Он иронично ответил: «Господин Тыминьский , немедленно открывайте ваш дипломат и показывайте, что у вас там лежит, потому что когда я стану президентом, вы из Польши уже не уедете». В зале раздался громкий смех. Тыминьский дипломат не открыл и никаких документов не показал. Но это повлекло за собой различные спекуляции на тему того, что же он имел в виду. Ведь в узком кругу гданьской оппозиции еще раньше ходили слухи о сотрудничестве Валенсы с коммунистическими спецслужбами, поэтому там догадывались, что Тыминьский тоже об этом что-то знает. Сплетни кружили до ночи 4 июня 1992, до знаменитого выступления депутата Казимежа Свитоня, когда он с трибуны Сейма заявил: в списках агентов Службы безопасности есть имя президента Леха Валенсы. До этого момента публично никто об этом не говорил.
ЕП: В чем заключалась сотрудничество Валенсы со спецслужбами?
АД: Валенсу , как участника и одного из лидеров забастовки 1970 года , задержала Служба безопасности. Его начали вербовать и запугивать, но, насколько мне известно, не били, в отличие от многих других. Он подписал обязательство сотрудничать. Активное сотрудничество, за которое он тогда получал деньги, продолжалась весь 1971 год, а в следующем году начало тормозиться. Коротко говоря, Валенса не был лояльным тайным сотрудником. Он, конечно, делился информацией, которая больше всего интересовала СБ, — о своих коллегах с судоверфи , но уже тогда прежде всего проявлял свои руководительские амбиции. Валенса воспринимал сотрудничество как канал взаимопонимания с властью и вскоре стал все меньше говорить о своих коллегах и все больше жаловаться на ситуацию на судоверфи, на неумелое руководство, мол, у него есть лучшие идеи по управлению. Такое поведение раздражало сотрудников СБ, контакты становились реже, хотя сотрудничество продолжалось еще несколько лет. В 1976 году Валенсу формально вычеркнули из списка агентов, а потом еще и уволили с работы за так называемое недостойное поведение. Это можно назвать окончательным завершением сотрудничества. Через два года, когда Валенса связался с оппозиционными свободными профсоюзами, сотрудники СБ хотели возобновить сотрудничество, но есть документальное подтверждение, что Валенса их прогнал. Такие попытки со стороны спецслужб Польской Народной Республики (ПНР) делались и в дальнейшем, но их он тоже отвергал.
ЕП: 22 декабря на заседании национального собрания Лех Валенса дал президентскую присягу. Что этот день означал для Польши?
АД: Для многих этот день стал символическим концом ПНР. Для среды политических эмигрантов избрание Валенсы стало переломным моментом: на торжество приехал последний президент Польши в изгнании Рышард Качоровский. Как известно , во времена, когда в Польше правили коммунисты, в Лондоне функционировало правительство и президент Речи Посполитой в изгнании. И вот в 1990 году Качоровский передал Валенсе регалии президентской власти, вывезенные из Польши в 1939 году. Поэтому для многих это был символический момент воссоединения, преемственности между Второй и Третьей Речью Посполитой и восстановления независимости. Я не разделяю эту точку зрения, ведь для меня решающими стали первые абсолютно демократические парламентские выборы в октябре 1991 года.
